ВЕРСИФИКАЦИЯ – ЭТО РЕМЕСЛО
Нередко на мои замечания к рукописи автор простодушно отвечает: «Я не поэт, пишу для себя и друзей, стихи приходят ко мне, я их только записываю и всё». Надёжный оберег от редакторов-педантов и злых критиков, не так ли? Мол, какой с меня спрос: пишу как дышу, в поэты не рвусь.
Всё так и не так. Если автор принимает решение издать свои творения отдельным сборником, на бумаге, да ещё и оформить «паспорт книги» (то есть получить ISBN и библиотечные коды), то значит, он не так уж легкомысленно относится к творчеству. А раз так, то и спрос с него должен быть.
Мы не говорим о поэзии. Поэт — талант, помноженный на судьбу. Это служение.
Речь о другом — об умении грамотно формулировать и рифмовать. Версификация — это РЕМЕСЛО, человек пишущий должен разбираться хотя бы в азах стихосложения, в том, какие бывают размеры, какие существуют рифмы, почему рифма «всегда-никогда» немногим лучше рифмы «всегда-навсегда». Вся информация лежит буквально в пару кликах в ваших смартфонах и ноутбуках — проявите желание!
И да: ЛЮБОЙ автор вне зависимости от уровня дарования имеет право быть КАЧЕСТВЕННО изданным по всем канонам современного книжного дела.
ИЩИТЕ РЕДАКТОРА
Многие авторы, задумавшись об издании книги стихов, ищут дешёвое издательство (иногда — что ещё хуже — типографию), а искать надо РЕДАКТОРА. Конкретного человека, о котором ты можешь прочитать информацию в интернете, узнать, что о нём думают в профессиональном сообществе, за работой которого ты можешь следить буквально изо дня в день по соцсетям. У меня бывали случаи, когда поэт несколько лет присматривался ко мне. Сначала он читал мои стихи и заметки в интернете, потом посещал (когда это можно было) наши литературные вечера, затем печатался в нашем альманахе и — бинго! — наконец решался доверить рождение своей книги «Образу».
Свой редактор должен быть у любого автора, даже у лауреата «Большой книги» (если речь о прозаиках). Не говоря уже о начинающих стихотворцах. Казалось бы, можно же самому найти в интернете статьи и учебники по стихосложению и всему научиться. Но нет. Мой многолетний опыт показывает, что автору гораздо понятнее, когда ты разбираешь не чьи-то стихи, а его собственные, показывая, что с ними не так и как это можно исправить.
Поэтому то, что в договоре издательства сухо называется «Редактура текста» зачастую (кому это по-настоящему надо, понятно, что не всем) является экспресс-курсом по основам версификации.
Ищите редактора!
ГЛАГОЛОМ ЖГИ, НО НЕ РИФМУЙ
«А вы недолюбливаете глагольные рифмы!» — в сердцах воскликнул автор, которому я вернул рукопись стихов на доработку.
Это так и не так. Как поэт-практик я стараюсь избегать глагольных рифм. Мне они кажутся слишком лёгкими, простыми, поверхностными. Представьте, вы спускаетесь в подземелье с сундуками, наполненными редкими сокровищами со всех просторов русского языка. Вам страшно, неуютно, вы спешите и хватаете первую попавшуюся на глаза кучку у самой двери. Выносите на свет божий, разглядываете, а там — копеечная бижутерия.
Только не надо опять про Пушкина! Двести лет назад в этих подземных сокровищницах ещё почти ничего не было, поэты как дети радовались любой блестящей безделушке.
Впрочем, так ли плоха глагольная рифма? Не так. Рифма рифме рознь. Есть попсовые рифмы, безыскусные и наглые: бежать-гулять; танцевать-молчать. А есть очень красивые рифмы, ядра — чистый изумруд: удивлять-удалять; бежать-ублажать и т. д.
«Да какая разница, какие у меня рифмы, главное суть!» Разница большая. Для русского регулярного стиха рифма очень важна. Именно рифма направляет автора, подсказывает ему нетривиальные повороты мысли, рифма помогает формулировать и точно передать эмоциональное состояние. Плохая рифма (бедная, приблизительная) часто ведёт автора на широкую трассу банальщины, делает стихотворение безликим, а иногда попросту косноязычным. И наоборот. Да, сами по себе изощрённые рифмы с «изподвывертом» не гарантируют художественной ценности текста. Но шансы всё же выше.
ЭФФЕКТ НАСТОЯЩЕГО
Читаю рукопись стихов. Пожилой автор вспоминает «дела давно минувших дней». Вроде гладенько, а не цепляет. В чём дело? В глаголах! Автор пишет о юношеской любви и честно использует глаголы прошедшего времени — лет сорок прошло-то!
Пишу на полях рукописи: попробуйте всё перевести в настоящее время. И показываю, как это можно сделать. Автор (ура-ура!) прислушался и прислал новый вариант. И что же?
Стихотворение ожило и зазвучало! (Не привожу, так как не уполномочен).
Это известный приём: хотите усилить эмоциональный накал текста — пишите в настоящем времени. «Здесь и сейчас» всегда сильнее, чем «там и тогда». Если надо подчеркнуть временной лаг, сделайте это одним штрихом: оставьте глагол прошедшего времени в первой строфе. Этого хватит. А дальше — только глаголы настоящего времени.
Тот же эффект достигается при использовании личных местоимений. Лирическое стихотворение требует «я». Не ты, не вы, не он/она, а я! Давайте вспомним песни-баллады Высоцкого. Десятки образов: спортсмен, солдат, зэк, псих, рабочий, актёр, шофёр, дура в цирке (Зин) и даже як-истребитель (самолёт, между прочим). И всюду — от первого лица! Я отношусь к поколению, которое песни Высоцкого слушало с нелегальных кассет. Поэтому мы были уверены, что запрещённый автор фронтовик и наверняка успел отсидеть.
А помните Твардовского «Я убит подо Ржевом», и в пандан ему Сергей Орлов «Меня зарыли в шар земной»? Сравните: «Я убит…» и «Он убит…» или: «Меня зарыли…» и «Его зарыли…»
Итак:
Настоящее время в художественном тексте эмоционально сильнее прошедшего и будущего, а «я» сильнее, чем «он» и «она».
ОБРАТНО ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД
В поэтических текстах нередко встречаются так называемые плеоназмы. Подняться вверх, спуститься вниз, вернуться назад, бесплатный подарок и т. д. Как правило, я всегда делаю пометы в тексте в подобных случаях, привлекая внимание автора: может, он просто пропустил, глаз замылился, не подумал и пр. Но я никогда не настаиваю на переделке строки. Если автор использовал плеоназм сознательно, если он выглядит органично в предложении и даже функционален, то подобное отступление от норм и правил вполне допустимо. Это тоже часть инструментария поэта! Часто плеоназм добавляет строке энергичности, яркости: «подниматься вверх» звучит эмоционально сильнее, чем просто «идти вверх» или «подниматься», не так ли. Стихи — это же ещё и дыхание, и интонация, и экспрессия. Чуткий редактор поймёт и не осудит.
Но — иногда это просто речевая ошибка. И тут мы тоже начеку.
НЕСУЩЕСТВУЮЩИЕ ЗНАКИ
В редактируемых мной рукописях то и дело попадаются несуществующие знаки пунктуации. Да-да, таких знаков нет, использовать их нельзя, но авторы почему-то об этом не знают. Они, возможно, рассуждают так: есть восклицательный знак (!), есть вопросительный знак (?), значит, любое их сочетание допустимо. А вот и нет, друзья, дзюбу вам в ленту!
Итак, вот неполный список несуществующих знаков:
…!
??!
!?!
…?
…,
ДУША И СЕРДЦЕ
Недавно увидел (не в первый раз, кстати!) в редактируемой мной рукописи стихов что-то вроде: «Твоя любовь наполнила мне сердце, твоя любовь наполнила мне душу» (строки изменены, так как дословно цитировать не могу по этическим соображениям). Поэтессе, видимо, хотелось усилить эффект от нахлынувшего чувства: одного сердца показалось мало, и вот в следующей строке появилась душа.
Хорошо же? Нет. Перебор.
Дело в том, что в поэтическом словаре слова «душа» и «сердце» используются как синонимы. «Сердце, тебе не хочется покоя», но «Душа обязана трудиться». Поэтому я рекомендую выбрать что-то одно. Если нужно вписаться в ямбический размер — берём душу, если в хорей — сердце. Если надо передать строгость звукописью — сердце (с…рдц), если хочется показать мягкость — душа (ша). Удобно. Ещё один подарок поэтам от великого и могучего.