В августе 1986 года обстрелы ооновского городка душманскими ракетами были настолько интенсивными, что владельцы тринадцатой виллы решили обезопасить себя от случайного попадания эрэсов в их жилище. Мин и снарядов «безоткаток» они опасались меньше всего, по той простой причине, что плоская крыша их виллы была надёжно укреплена двойным накатом из стреляных гаубичных гильз, поверх которых лежала огромная куча колёс, снятых с пришедших в негодность БТРов и грузовых автомашин. Вся эта гора металло-резинового хлама покоилась аккурат над небольшим коридорчиком в центре виллы, где царандоевские советники отсиживались всякий раз, когда «духи» состязались друг перед другом в точности стрельбы по ненавистному шуравийскому логову.

Да и чего было бояться этих мин — «кваканье» душманского миномета в «зелёнке» было отчётливо слышно за несколько секунд до того, как на землю падал первый «бакшиш». Этих драгоценных секунд было вполне достаточно, чтобы своевременно исчезнуть со двора и, оказавшись в вожделенном укрытии, размерами чуть больше могильной ямы, мысленно, а иногда и вслух, считать разрывы за его пределами. Иное дело реактивные снаряды.

Те летали по относительно пологой траектории, и ничто не мешало им угодить в окно одной из комнат, расположенной с южной стороны виллы, пробить входную дверь и, разорвавшись в укрытии, превратить его в реальную братскую могилу. Одно успокаивало — «духи» свои ракеты зачастую запускали наугад, ориентируясь по возвышающейся рядом с ооновским городком водонапорной башне. А когда стрельба ведётся по принципу «на кого Бог, то бишь — Аллах, пошлёт», у советников значительно увеличивались шансы отделаться лёгким испугом. Но это, кому как судьбой предначертано, а, стало быть, никто из царандоевских советников не был застрахован от случайного попадания эрэса именно в это окно.

Вон, у их соседей – военных советников – ракета с фосфорной начинкой пробила стену и, взорвавшись внутри помещения, спалила все его внутренности, в том числе и личные вещи жильцов. Слава Богу, что на момент обстрела постояльцев на вилле не оказалось, иначе наверняка не обошлось бы без жертв. В тот день повезло и жильцам виллы с несчастливым номером — роковая ракета по касательной задела козырёк плоской крыши их дома, отколов от него кусок бетона. Почему она не взорвалась при столкновении с первым препятствием на пути своего свободного полёта, для всех так и осталось загадкой. Кто-то из военных советников предположил, что взрыватель ракеты был установлен на замедление подрыва. Возможно, так оно и было.

Чтобы хоть как-то снизить риск гибели от таких вот «случайностей», решили постояльцы «тринадцатой» обзавестись персональным бомбоубежищем. Да таким, чтобы не были ему страшны ни мины, ни эрэсы, ни даже маленькая ядерная бомба, на тот случай, если у «духов» она вдруг появится. Для начала, надо было определиться с местом его возведения. Посовещавшись, пришли к выводу, что наиболее подходящим местом является участок земли с северной стороны их виллы. От «зелёнки» это место было защищено двумя капитальными кирпичными стенами, толщиной до полуметра каждая, и тремя внутренними кирпичными переборками. Для эрэса, такое количество искусственных преград было непреодолимым препятствием, и даже если его взрыватель будет установлен на максимальное время задержки подрыва, ракета не сможет пробить столько кирпичных стен и наверняка взорвётся внутри виллы. Пожалуй, самым слабым звеном был верх будущего бомбоубежища. Вот его-то и решили укрепить основательно.

Инженерно-строительные работы начались с рытья траншеи. Была джума — выходной день, и спешить было некуда. Плотный, слежавшийся веками грунт, чередовался с мелким щебнем и больше походил на схватившуюся бетонную смесь. Вгрызаясь в него всеми подручными средствами, советники чертыхались, мысленно представляя, сколько пота было пролито многими поколениями афганцев, прежде чем такая земля становилась относительно плодородной. Рытьё траншеи не прекратилось даже в святой для всех советников «час мушавера», когда практически все обитатели ооновского городка, прячась от изнуряющего кандагарского зноя, отлёживались в прохладных «норах» с кондиционерами. Правда, один раз им всё-таки пришлось временно приостановить коллективный мазохизм, когда незадолго до обеденного намаза «духи» напомнили о себе дежурным обстрелом городка.

Этим обстрелом они напомнили шурави, что тем пора бы и подкрепиться. Сидя в укрытии под завывание летящих над городком реактивных снарядов, мушаверы молча глотали рыбные консервы, запивая их оставшимся от завтрака чаем. Когда траншея была выкопана на достаточную глубину, началось возведение наземного сооружения. Заранее подготовленные снарядные ящики, расставленные по всему периметру траншеи, заполнялись выработанным грунтом, после чего, крышки ящиков закрывались, а на них устанавливался очередной ряд пустых ящиков, и всё повторялось заново. Последний ряд из ящиков был уложен поперек траншеи и конструктивно служил потолочным перекрытием. После того, как в них так же была засыпана земля, остатки выбранного грунта пошли на возведение земляного вала над всей инженерной конструкцией. Бомбоубежище получилось довольно внушительных размеров, с небольшим тамбуром на входе, чтобы внутрь него с улицы не мог залететь случайный осколок или шальная пуля.

Удовлетворённые завершением титанической работы, советники решили проверить его на прочность. Долго ждать не пришлось — при очередном душманском обстреле они побежали не в спасательный коридорчик, а во вновь возведённое бомбоубежище. Сидя на корточках, они обсуждали его достоинства и выявленные недостатки. Выяснилось, что недостатков оказалось куда больше, нежели достоинств. Ну, во-первых, чтобы попасть в подземный бункер, нужно было выскакивать из виллы, и бежать по улице почти пять метров, что в условиях интенсивного обстрела и летающих по воздуху осколков, было весьма небезопасно. Впопыхах они совсем позабыли прихватить с собой оружие, и случись «штыковая» атака со стороны «духов», им нечем было бы обороняться. Чтобы хоть как-то исправить данный недостаток, решили затащить в бункер ящик с гранатами. Пусть лежат себе до поры до времени, глядишь, сгодятся когда-нибудь.

Поскольку потолок в бункере был низок, встать в полный рост не представлялось возможным, а от сидения на корточках очень скоро стали затекать ноги. Данное неудобство было решено исправить, оборудовав убежище лавочкой. Чуть позже, когда приступили к реализации этой затеи, выяснилось, что за счёт существенного сужения ширины блиндажа, оперативно покинуть его, если в том появится необходимость, никак не удастся — всякий раз лавочка упиралась в левую ногу, и передвигаться по блиндажу приходилось боком, подталкивая друг друга локтями. При этом, голова постоянно билась о выступы на снарядных ящиках, набивая синяки и шишки на лбу и макушке. Одним словом, от затеи с лавочкой пришлось отказаться. Но, самый главный и весьма существенный недостаток вскрылся в процессе отсидки во время обстрела — новое убежище было не укомплектовано «антидепрессантом».

В своём спасительном коридорчике советники могли позволить себе сбегать в кладовку, расположенную рядом с ним и, прихватив бутылочку фирменной «Доны», распить её под вой и разрывы душманских ракет и мин. А куда деваться, если уж и расслабляться, так по полной программе, чтобы хоть таким неординарным способом снять излишки нервного напряжения, которое запросто могло привести к банальной язве желудка, а хуже того, повлечь серьёзное психическое расстройство. А так, принял дозу самогона, всё вокруг в розовом цвете, и первое, что приходит на ум, так это анекдоты, словно из рога изобилия всплывающие из потаённых уголков подсознания. Выявленный недостаток было решено устранить очень просто — запрятать в новом убежище пару бутылок «Доны» и четыре гранёных стакана, по количеству жильцов виллы. То ли постояльцы ооновского городка прознали про тайник царандоевских советников, то ли кто-то из них самих «отличился», но через пару дней заначка бесследно исчезла.

Причём, исчезло не только содержимое бутылок, но и сами бутылки, а вместе с ними и стаканы. Попытка повторить «эксперимент» не увенчалась успехом — самогон исчез первой же ночью, не пролежав и суток. Кто-то из советников предложил сделать ещё одну «закладку», а чтобы на неё никто не позарился, заминировать все подходы к ней внутри самого бомбоубежища. У кого взрывам что-нибудь оторвёт, тот, стало быть, и тать. Но от этой затеи пришлось сразу же отказаться. Кто знает, когда «духи» затеют очередной обстрел, и не получится ли так, что впопыхах подорвутся сами жильцы «тринадцатой». Раз и навсегда было решено — с «антидепрессантом» больше не экспериментировать, халявных бакшишей местным бухарикам не делать, а дежурную, «навсякийслучай» бутылку «Доны» держать в холодильнике. Он стоял аккурат на пути «отступления» в укрытие, и любой бегущий мимо него жилец виллы, мог без особого труда прихватить её с собой.

Правда, и эта затея просуществовала недолго. Когда спиртное хранится в кладовке, под замком и извлекается на свет Божий на основании коллегиально принятого решения — это одно дело. А когда оно вот так, вполне свободно покоится на полке холодильника и доступно в любое время суток, соблазн покончить с ним раз и навсегда появлялся всякий раз, когда у любого из «квартирантов», по поводу и без, губа начинала усиленно «насвистывать». Обидно было, пожалуй, только тому, кто, засвидетельствовав факт исчезновения спиртного из холодильника, начинал понимать, что сегодня его фамилия Мухин, и пролетает он, как та фанера над Парижем… Смертельная опасность пришла, откуда её меньше всего ожидали. Как-то раз, вернувшись из города от своих подсоветных, советники заметили, как в их бомбоубежище шустро заползает небольшая серая змея, длиной не более полуметра, со светлой стрелой на треугольной голове. То была эфа, одна из самых ядовитых змей в мире, чей укус для человека смертелен. Если под рукой не оказывалось соответствующей сыворотки, шансов на выживание не было никаких, и человек погибал через несколько минут после укуса этой ядовитой твари. За светлую стрелу в сером окрасе головы змеи её прозвали «стрелкой», и именно под таким расхожим названием, она наводила ужас на всех, кому приходилось иметь с ней дело.

Местные аборигены рассказывали о «стрелке» ужасные истории. Мол, она может бросаться на человека прямо с деревьев, а, свернувшись пружиной, могла прыгнуть с земли, при этом пытаясь ужалить свою жертву именно в лицо, самое уязвимое для смертельного яда место. Некоторые афганцы утверждали, что «стрелка» плюётся струёй смертоносного яда, и если он попадёт в глаз человека, в лучшем случае, человек лишится зрения, в худшем — жизни. Одним словом, достаточно было одного появления этой ползающей твари на пути человека, чтобы он начинал соображать, как ему ретироваться на безопасное от неё расстояние. Правда, параллельно с испугом появлялись и другие мысли, например, как с минимальным риском для собственной шкуры, угробить эту ползучую тварь подручными средствами, а шкуру её пустить на сувениры.

Шкура змей, предварительно высушенная и залитая эпоксидной смолой, в Афгане была прекрасным исходным материалом для изготовления оригинальных браслетов к наручным часам. Но не о сувенирах из змеиной шкуры подумали в тот момент советники, а о том, как избавиться от крайне опасной «квартирантки». Сегодня она в их блиндаж залезла, а завтра, глядишь, и в дом заползёт. Не хватало ещё, чтобы в справке о причинах смерти горе — мушавера было записано: скончался от укуса ядовитой змеи. Такая перспектива возвращения обратно на родину их никак не устраивала.

Посовещавшись, решили выкурить змею при помощи дымовой шашки, коих у советников было как грязи. Для большей надёжности закинули в блиндаж аж две «дымовушки», и когда из входа в него повалил дым оранжевого и зелёного цветов, стали внимательно следить за тем, когда опасная тварюга выползет наружу. «Змееловы», вооружённые кто лопатой, кто мотыгой, а кто просто попавшей под руку палкой, с нетерпением ожидали момента, когда наглотавшаяся едкого дыма змеюка выползет наружу. Но вместо неё, изо всех щелей бомбоубежища стали выползать, выбегать и просто выскакивать совсем другие земные твари. Скрипя хелицерами, наружу выбежали две фаланги, каждая размером почти со спичечную коробку. Их спасительный бег был тут же прерван подошвами мушаверских кроссовок, и только мокрые пятна на бетонной дорожке да подрагивающие останки мохнатых лап свидетельствовали о их преждевременной кончине. Вслед за фалангами, выставив вперёд хвост с ядовитым шипом, выбежал скорпион чёрного цвета.

Оказавшись на свежем воздухе, он начал метаться, определяя путь дальнейшего следования. Опоздал, однако. Там, где он только что раздумывал о своей дальнейшей судьбе, появилось такое же мокрое пятно, но размерами чуть побольше. Жуки-«трупоеды», тараканы, ночные бабочки, и прочие безвестные насекомые и членистоногие, ещё долго удирали из задымлённого укрытия, а змеюка, падла, даже и не думала покидать его добровольно. Кто-то из советников предположил, что она наверняка задохнулась угарным газом, но проверить достоверность этой версии после того, как убежище относительно проветрилось, никто не рискнул.

С этого дня советники напрочь позабыли дорогу в спасительное бомбоубежище, и никакой, даже самый интенсивный душманский обстрел, не в состоянии был заставить их поступить иначе. Более того, подходя к двери своей виллы, они старались обходить пустующее укрытие стороной, с опаской поглядывая на пугающую темноту его чрева. Кто знает, а вдруг там сейчас сидит очередная ядовитая тварь, с нетерпением поджидающая свою жертву. Никто не хотел умирать на войне глупой смертью, и уж тем более, от укуса ядовитой змеи с прозвищем «Стрелка».

Поделиться: