ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
АЛЕКСЕЙ
— Здравствуйте, это Алексей? — телефонная трубка говорила звонким женским голосом. — А кто его спрашивает? — вопросом на вопрос ответил Алексей, слегка изменив тембр своего голоса. Так он поступал всякий раз, когда с первой фразы говорящего в телефонной трубке человека не мог определить, с кем имеет дело. Этому трюку молодого опера научил Равиль Сибаков, его непосредственный наставник, опытный опер с пятнадцатилетним стажем работы в УГРО. Назойливые жалобщики всех мастей и отдельные несознательные потерпевшие, которые чаще всего таковыми становились по собственной глупости или из-за чрезмерной самонадеянности, порой так доставали оперов своими телефонными звонками, что от них приходилось всячески скрываться, дабы не тратить драгоценное время на пустые разговоры ни о чём и не выслушивать в очередной раз нравоучения на тему неудовлетворительной работы правоохранительных органов. А чтобы все эти «ходоки» не ловили их в собственных кабинетах, сразу после утренней планёрки у шефа они под любым предлогом старались вырваться на оперативный простор.

Вот и сейчас, наверняка какая-нибудь смазливая потерпевшая пытается дозвониться до него, чтобы узнать, в какой стадии находится расследование кражи её любимой косметички, которую она не обнаружила в своей сумке, когда вернулась домой с работы. И где теперь эту косметичку искать, если сама потерпевшая ничего путного не может вспомнить? Вполне вероятно, что её украл какой-нибудь карманный воришка, пока она добиралась домой на общественном транспорте. А, может быть, она её просто выронила из сумки или забыла где-нибудь после того, как навела на своём милом личике марафет. И как же быть в таких случаях?

Если бы сумка была порезана, то тут деваться некуда — очередной «висяк» налицо, и отказным материалом уже не отделаться. А коли ничего этого не имело место быть, то шеф даже и разговаривать не станет насчёт передачи материалов проверки в следствие, и придётся бедному оперу в очередной раз высасывать из пальца всякого рода факты и фактики, прямо или косвенно свидетельствующие о том, что потерпевшая едва ли не с самого раннего детства является человеком чрезвычайно рассеянным, постоянно теряющим свои личные вещи в самых неподходящих местах. А поскольку за находку утерянной вещи уголовная ответственность не предусмотрена, весь собранный проверочный материал вместе с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, после соответствующей проверки и утверждения прокурором, окажется в архиве. Только зря потраченное время, которое оперативный сотрудник мог бы использовать с куда большей пользой для раскрытия серьёзных преступлений.

Но вся проблема заключается как раз в том, что именно на всю эту мелочёвку у оперов уходит большая часть рабочего времени. Вот и вынуждены они находить всякие способы «перераспределения» оного в пользу работы по раскрытию реальных преступлений, а не на «конский топот» и «бег на месте»…

— Это звонит знакомая Алексея, — вновь заговорила трубка. — Мы договаривались, что я позвоню ему, как только узнаю что-нибудь про людей, совершивших кражу в нашем интернате.

— Вероника, ты, что ли? — искренне удивился Алексей.

— Я-а, — в свою очередь не меньше удивилась Вероника. — Алексей, это вы?

— Нет, его заместитель, — съязвил Алексей. — Конечно же, я. Ты что-то хотела сказать про жуликов, которые интернатскую столовку обворовали?

— Да, я знаю, кто совершил кражу, но это не телефонный разговор. Нам надо встретиться, и я подробно расскажу обо всём, что мне стало известно.

— Ну, коли так, то давай говори, где мы встретимся.

— А давайте я приеду к вам в отдел.

— Вот только в отдел не стоит приезжать, — возразил Алексей. – Давай так, сейчас девять тридцать, ровно в десять я буду ждать тебя на остановке у клуба ТРЗ. Успеешь приехать?

— Конечно, успею.

Вероника сошла с троллейбуса в тот самый момент, когда Алексей подходил к остановке. Завидев его, она заулыбалась, всем своим видом давая понять, что для неё эта встреча важна не столько ради раскрытия кражи, сколько как возможность пообщаться с любимым человеком.

— А ты почему от занятий отлыниваешь? — поинтересовался Алексей. — Насколько я знаю, в вашем интернате в одну смену учатся.

— Так ведь же осенние каникулы начались, — в свою очередь, удивилась неосведомлённостью своего собеседника Вероника. — Второй день, как занятий нет.

— И на всё-то у тебя есть готовый ответ, — усмехнулся Алексей. — Ну ладно, говори, что ты там разведала насчёт кражи. Хотя, подожди, давай дойдём вон до того скверика, там нам никто не будет мешать обсудить этот вопрос в более спокойной обстановке.

В заброшенном уже несколько лет сквере Алексей нашёл уцелевшую лавочку, смахнул с неё опавшие с деревьев листья и жестом пригласил Веронику присесть.

— Так что тебе удалось узнать про кражу? — повторил свой вопрос Алексей.

— Я знаю, кто её организовал.

— И кто же этот злодей? — в очередной раз попытался иронизировать оперативник, представляя, о чём может поведать сидящая рядом с ним на лавочке начитавшаяся детективов несовершеннолетняя «Агата Кристи».

— Не верите, да? — обиделась Вероника. — А вот и зря.

— Да ладно, я пошутил, — успокоил её Алексей. — Просто интересно узнать, как это тебе удалось за столь короткий срок. Насколько мне известно, зональный опер уголовного розыска до сих пор ничего не выяснил по этому делу.

— А он не там ищет воров. Он считает, что это детдомовские пацаны обокрали столовку, но они этого не делали. Тут совсем другие люди замешаны.

— Ну, не томи, говори, что тебе известно, — прервал её Алексей.

— Вы помните нашу заведующую столовой? Вы ещё опрашивали её тогда, когда приезжали к нам в интернат.

— Ну, помню, конечно, но причём здесь она?

— А при том, что её зять – предприниматель, и у него есть своё кафе в Третьем Юго-Востоке. А ещё у него есть «Газель», которую он в своей коммерческой деятельности использует. Так вот, когда в прошлом году интернатовский грузовик напрочь сломался, а водитель уволился, этот зятёк по просьбе тёщи стал подрабатывать у нас. Не каждый день, конечно, но когда надо было что-то привезти в интернат, он приезжал, и за это ему наша директриса приплачивала определённую сумму. Ты спросишь — откуда я это знаю? А я отвечу — я сама видела однажды, как директриса отдавала деньги заведующей столовой и просила её передать их зятю.

— Не вижу ничего предосудительного в том, что человек нашёл себе подработку на стороне, — перебил Алексей. — Сейчас этим многие занимаются. Да и какое отношение всё это имеет к краже?

— А вот и имеет, — не унималась Вероника. — Как только этот зятёк стал подрабатывать в интернате, там стали происходить весьма интересные вещи. Ну, во-первых, если раньше на второе в обед давали по две сосиски, то теперь стали давать по одной. И если до этого в борще или супе обязательно был хоть один кусочек мяса, то теперь найти его там можно было разве что с микроскопом.

— Ну, так, а зять-то этот здесь причём? — Алексея уже начала напрягать вся эта недосказанность в словах собеседницы. — Ты можешь без вот этих вот отступлений в глухие дебри, сразу сказать — кто конкретно обворовал вашу столовку?

— Так я же и пытаюсь вам об этом рассказать, а вы не хотите меня дослушать до конца, — обиделась Вероника. — Ну, раз вы хотите знать, кто совершил кражу, то совершил её этот самый зятёк заведующей столовой, и она об этом знает, но никогда не выдаст его.

— Что-то я не улавливаю логики в твоих умозаключениях. Какая взаимосвязь может быть между этим водителем и кражей из интерната, где он периодически подрабатывает?

— Самая, что ни на есть, прямая. Вот вы торопите меня выложить на тарелочке с голубой каемочкой, всё, что я знаю, а ведь без подробностей это невозможно сделать, поскольку нельзя будет понять, откуда ноги растут.

— Ты-то откуда таких мудрёных словечек набралась — ноги растут, тарелочка с голубой каемочкой? — Книжки умные читаю, — съязвила Вероника. — Ну, так вы будете дослушивать ход моих логических умозаключений?

— Ты мне проще скажи — во всей этой криминальной истории есть хоть один свидетель, способный подтвердить твои умозаключения не на пальцах, а на реальных фактах, которые можно было бы задокументировать?

— Есть, и даже два. Вот, смотрите, что у меня есть, — Вероника достала из внутреннего кармана куртки клочок бумаги, на котором виднелась надпись в виде нескольких цифр и букв. Алексей сразу понял, что это был номер автомобиля.

— Ну, и что это за номер машины? — А это как раз номер той «Газели», на которой зять завстоловой ездит.

— И что с того, что это номер его машины, какое отношение она имеет к краже?

— А вы спросите меня, при каких обстоятельствах появилась эта бумага с номером. — Спрашиваю — при каких обстоятельствах появилась эта бумага с номером?

— Смеетесь, да? А вот я отвечу вам, что эту бумажку мне дал один из воспитанников нашего дома-интерната, который самолично видел, как в ночь, когда была совершена кража из столовой, машина с таким номером поздно вечером стояла во дворе интерната.

— И что с того, что стояла? — не унимался Алексей. — Я не вижу хоть какой-нибудь связи всего этого с фактом совершения конкретного преступления.

— Вы вот ничего не знаете, а говорите. А ведь я предвидела, что именно так ответите. Всё дело-то в том, что она не где-нибудь, а стояла как раз там, куда во двор выходят окна столовой, в том числе и то окно, на котором металлическая решетка была сломана.

— Ну, стояла, а дальше то что?

— Ну, хорошо, не верите и не надо. Но я вам самого главного ещё не сказала. Двое пацанов из нашего интерната видели, как заведующая столовой вместе со своим зятьком в ту ночь и украли продукты.

— Так с этого и надо было начинать, — искренне возмутился Алексей. — И кто эти пацаны?

— А вот этого я Вам сказать не могу. Я пообещала им, что ни за какие коврижки не сдам их. Они и так в немилости у нашей директрисы, а тут, когда она узнает, что в её учебном заведении стукачи завелись, совсем поедом их съест. Тем более, что у обоих раньше уже были приводы в детскую комнату милиции.

— Мда-а, — задумчиво произнес Алексей, — ну и задала же ты мне задачку. И как же при таких «свидетелях» мы будем раскрывать преступление? Какие обвинения мы сможем предъявить ворам, если нет ни вещественных доказательств, ни прямых улик их причастности к содеянному, а есть только одно «бла-бла» каких-то пацанов из интерната, которые что-то видели, но показания давать отказываются.

— Вы правильно заметили про вещественные доказательства. Я над этим уже думала, и даже провела своё собственное расследование.

— Расследование? — нарочито искренне удивился Алексей. — И к какому результату оно привело?

— Вот вы опять смеётесь, а я правду говорю, — обиделась Вероника. – Я, как только узнала об этом, так сразу же сбегала в магазин, где эти жулики краденое сбывают. И как вы думаете, что я там увидела?

— Что увидела? — вновь перебил её Алексей.

— А увидела я там в витрине холодильника те самые сосиски, что были похищены в нашем интернате.

— А с чего ты взяла, что именно эти сосиски были похищены в вашем интернате? Может быть, он их на оптовой базе купил, или на том же мясокомбинате.

— А вот и нет. Все продукты наш интернат закупает в одном месте, и никто, кроме школ, интернатов и детских домов, там не отоваривается. А оптовику этому товар приходит с Волгограда, с ещё большей оптовой базы, у которой заключён долгосрочный договор с Министерством образования России. Я на всякий случай уже проверила в других магазинах, есть ли у них в продаже такие сосиски, но там мне сказали, что такое дерьмо они не продают, потому что никто его не покупает. В этих сосисках мяса не то, чтобы кот наплакал, там его вообще ни грамма нет. Так что, точно вам говорю, это стопроцентная зацепка, которая поможет изобличить жуликов. И ещё я вот что вам скажу — когда предприниматель закупает на оптовой базе продукты, составляется соответствующая накладная, в которой указывается не только наименование товара, но также его вес и цена. А если сосиски краденые, то никакой накладной быть не может. А если она всё-таки у продавца имеется, то достаточно сверить её с копией накладной, хранящейся у оптовика.

— Да, ты действительно прямо как детектив. Такое расследование провела, на зависть любому опытному следователю будет. Молодец, хвалю! Вероника рассмеялась и полушутя ответила:

— А вы что же думаете, товарищ оперативный сотрудник уголовного розыска, зря, что ли, я детективы по ночам читаю? В них много чего полезного написано. Только поспешите с визитом в магазин к этому жулику. Не ровён час, распродаст он все эти вещественные доказательства, и тогда действительно нечем будет доказывать его вину в совершённом преступлении. А там, наверняка, кроме сосисок, можно будет найти кое-что и из другого товара, украденного в интернате, а, может быть, ещё где-нибудь…

В тот же день Алексей доложил своему руководству об информации, поступившей от агента. Он не стал акцентировать внимание, от какого именно, поскольку на ту пору у него их было аж целых три «штуки». «Шкурку» написал от того из них, что жил в Третьем Юго-Востоке. Что было потом, нетрудно догадаться. Вся эта семейная «шайка-лейка» была изобличена в совершении преступления, и ею плотно занялись следственные органы. В процессе предварительного расследования были установлены факты причастности преступной группы к другим преступлениям, совершённым не только в детском доме. Но это уже совершенно другая история. А на празднование Дня милиции Алексей пригласит Веронику на торжественное мероприятие, проводимое в областном драматическом театре. Пригласит, совершенно не задумываясь о том, что с этого дня между ними завяжется крепкий узелок, весьма далёкий от понятия дружеских отношений.

Поделиться: