«Чёрный дельфин» — так в народе называют знаменитую исправительную колонию для приговорённых к пожизненному сроку заключения. Находится она в городе Соль-Илецке, в 75 километрах от Оренбурга. Содержатся здесь несколько сотен убийц, маньяков, каннибалов. Будучи в Управлении ФСИН России по Оренбургской области, за чашкой чая набрался наглости и брякнул генералу Поршину: «Сергей Васильевич, коллеги меня не поймут, если, погостив у Вас, бывший начальник астраханского «Белого Лебедя» не посетит «Чёрный Дельфин». Так, заглянуть только, не хочу задерживаться там, как мой земляк Ринат Салехов».

Уже через неделю генерал прислал за мной в Чёрный Отрог автомобиль с водителем. Старшим в нашей группе был мой оренбургский коллега подполковник Евгений Анисимов. Всю дорогу, а это 150 километров, он развлекал меня рассказами о своей малой родине. И рыбалка у них превосходная, и арбузы с дынями – лучшие в России. В конце концов, я не выдержал и напомнил, откуда приехал. А вот бесконечные поля подсолнухов меня восхитили по-настоящему.

В Соль-Илецке нас встречали исполняющий обязанности начальника «Чёрного Дельфина» подполковник Данила Юрьевич Кандыба и председатель Совета ветеранов учреждения подполковник в отставке Владимир Александрович Эктанов. С первых же слов мы нашли общий язык и прониклись взаимной симпатией. Скажу искренно, рассказчики они великолепные. Перебивая друг друга, гостеприимные хозяева поведали мне о настоящем и прошлом исправительной колонии № 6, как она именуется официально. С максимально возможной откровенностью, не выдавая оперативной информации, показали жилые, производственные, подсобные помещения, что было раньше на их месте, как осуществляли ремонт и переоборудование, с какими трудностями сталкивались, как их преодолевали. Многое было до боли знакомым. С плохо скрываемой гордостью говорили о своих достижениях. А гордиться им есть чем. Могу утверждать, как профессионал.

Во-первых, 97 % заключённых заняты на официальных работах, зарплата начисляется им не ниже МРОТ. Оставшиеся три процента не работают по причине заболеваний. Как, например, бывший мэр г. Махачкалы Саид Амиров, передвигающийся на инвалидном кресле. Поэтому при моём визите почти все жилые камеры были свободны, и я мог спокойно рассмотреть их нехитрое убранство. Представив, что кто-то должен находиться в таком ограниченном пространстве всю оставшуюся жизнь, стало не по себе. Наверное, по этой причине работать здесь стремятся все. Хоть какое-то разнообразие, общение и передвижение, камеры производственных мастерских в значительной степени вместительнее. Если в жилой камере содержатся по одному — два заключённых, то в производственной их может быть несколько десятков. Это является, как мне объяснили, основной причиной дисциплинированного и правопослушного поведения арестантов. Здесь нет «авторитетов» и «смотрящих», заключённые не только не употребляют спиртных напитков, абсолютно никто из них даже не курит. В ответ на мой молчаливый, недоумённый и недоверчивый взгляд, последовало убедительное пояснение. А когда и где им курить? Формально это возможно один раз в день на прогулке. А всё остальное время терпеть, что ли? Ради чего? Осуждённые находятся под постоянным визуальным и видеонаблюдением. Никто из них, несмотря на имеющуюся возможность, не приобретает сигареты в магазине для спецконтингента, не поступает им курево и в передачах, посылках или бандеролях.

При нашем появлении на любом из участков производственных мастерских младший инспектор отдела безопасности подаёт громкую команду солидным басом на весь этаж: «Обувной (пошивочный, слесарный и т.п.) цех – внимание!» Из всех камер раздаётся непонятный дружный шум. Его источник понимаю, когда заглядываю в дверные глазки. Все арестанты внутри камер стоят, упёршись лбом в стену, станки выключены, тишина абсолютная. Точно так же поступают осуждённые отряда по хозяйственному обслуживанию, когда встречают нас во внутреннем дворике. Только при этом ещё кричат в стену: «Здравия желаю, гражданин начальник!» Опять не могу отделаться от впечатления, что чувствую себя гоголевским Хлестаковым (см. Часть 3). Но кто я такой, чтобы для меня устраивать «потёмкинскую деревню»? Да и при своём каком-никаком опыте смог бы различить показуху от привычной обыденной жизни.

Подполковник Кандыба рассказывает, что ежедневный (!) доход учреждения составляет не менее 70 тысяч рублей. На подсобных угодьях и внутри колонии выращивают картофель, капусту, лук, морковь, свёклу, редис (снимают по два урожая в год), арбузы, дыни и т.д. Имеется восемь тысяч гусей, более одной тысячи свиней, семьсот голов крупного рогатого скота. В собственной мини-пекарне пекут хлеб, разнообразные сладкие мучные изделия, изготавливают и пакуют сгущённое молоко, маринуют в упаковках по одному килограмму мясо для шашлыка. В городе располагается три фирменных магазина «Чёрный дельфин», где наряду с традиционной для мест заключения сувенирной продукцией, торгуют спецодеждой и продуктами питания. Весь товар пользуется спросом у местных жителей. Лет пять — десять назад в Соль-Илецке было несколько точек по продаже сырых шашлыков, но покупать предпочитали именно в «Чёрном Дельфине». Постепенно, не выдержав конкуренции, закрылись все павильоны, кроме магазинов исправительной колонии № 6. Магазин для сотрудников и осуждённых внутри учреждения, не без доли юмора, назвали «Шестёрочка», и рекламные афиши сделаны по образцу всем знакомой «Пятёрочки».

Почему в центре Астрахани следственный изолятор в народе называют «Белым Лебедем», абсолютно достоверной информации нет. Существует несколько версий. Кто-то утверждает, что в связи с соседством с Лебединым озером. Кто-то доказывает, что раньше арестантов выводили из камер, сковав руки наручниками сзади, нагнув им головы ниже колен, в позе «лебедя». Мне же кажется наиболее правдоподобным тот факт, что в России по традиции многие тюрьмы называли «Белым Лебедем». На просторах бывшего Советского Союза такие наименования в народе существовали не менее чем в шести городах. А вот почему в Оренбургской области знаменитое исправительное учреждение называют «Чёрным Дельфином», я теперь знаю точно. Об этом мне поведал бывший начальник колонии, нынешний председатель Совета ветеранов подполковник в отставке Эктанов. Именно он двадцать лет назад решил установить у входа какие-нибудь красивые скульптуры. Долго листал альбомы и остановился на дельфинах. Вызвал подчинённых, ткнул им на рисунок и приказал изготовить подобные скульптуры. Практически готовое изделие продемонстрировали начальнику, и Владимир Александрович, довольный увиденным, дал «добро» на покраску и установку двух серых дельфинов. Сам убыл по вызову в областной центр на совещание в Управление. А когда приехал на следующее утро во вверенное ему учреждение, увидел чёрных дельфинов. «Почему они чёрные?! Почему не серые?!» — рассвирепел «хозяин». «Краски нужной не было. В наличии имелась только чёрная. Когда это обнаружили, покупать серую было уже поздно, магазины закрылись. А Вы приказали покрасить и установить к утру. Вот чёрной краской и покрасили». С тех самых пор и приклеилось к учреждению название «Чёрный Дельфин».

А небольшие фигурки белых лебедей сбоку фронтона астраханского следственного изолятора № 1 поручил изготовить я те же самые двадцать лет назад. Вот такие вот сходства и различия.

Поделиться: