ПРЕЛЮДИЯ.
Это название автоматически перешло на всё село, и сельское имя Заречное редко кто вспоминал в обиходе. В остальных сёлах района были колхозы, и когда говорили: «Совхоз» или «Микоян», то под этим, безусловно, подразумевалось Заречное. Дома и подворья здесь утопали в зелени и прятались в тени деревьев. По каждой улице весело бежали ручейки по водогонам, где-то разветвлялись, сворачивали за угол, ныряли во дворы. Вода была от рассвета до заката, и её хватало и на деревья, и на цветы, и на картошку, и на малину с ежевикой и смородиной. Важные гуси и утки плавали по узеньким «речушкам», ныряя головой под воду. Высунув языки, охлаждались в вольной воде собаки, разомлевшие от жары и уставшие от своих собачьих разборок; утоляли жажду сельские коровы, отправляясь ранним утром в стадо либо степенно возвращаясь вечером с пастьбы.
Андрей жил в райцентре, это километрах в тридцати, но Микоян ему нравился всегда своей тенистой зеленью и какой-то таинственностью и загадочностью. Казалось, здесь не всё видно глазу, что-то скрывается за этими деревьями и густыми зарослями. Впервые он увидел эту красоту, проезжая через село на автобусе по дороге в институт и обратно. Было у него здесь и любимое место — на речке, где деревья подступают к самому берегу. Там всегда тихо и уютно, можно молча постоять или посидеть наедине со своими мыслями. Частенько он заезжал сюда накоротке, возвращаясь из очередной деловой поездки по району. А ещё здесь жили самые скромные и самые влюбчивые девчонки (или наоборот). С одной из них у него случился роман сразу после школы. Правда, потом, что-то не заладилось, но в памяти остались и прогулки по узеньким проулочкам лунными ночами и её дом в глубине двора и сада. А ещё про Совхоз он слышал от отца, работавшего в колхозе. И была в его словах некая зависть к совхозным работникам, у которых и рабочий день нормирован, и выходные регулярно, и зарплату дают ежемесячно. В отцовском колхозе о такой роскоши можно было только мечтать – вместо денег за работу — трудодни, по которым, может быть, что-то и получишь в конце года; работа с раннего утра до позднего вечера, и никаких выходных в сезон. А сезон в колхозе, считай, круглый год — пахать, сеять, убирать, косить, ремонтировать. До поры до времени проблемы колхозные и совхозные Андрея особо не волновали, но сложилось так, что после института, армии и работы по специальности инженера его двинули на партийную работу. Ему вольно или невольно пришлось проникнуться делами и заботами сельскими. Район жил и работал неплохо и в области был на хорошем счету. В отличие от совхоза, регулярно не выполнявшего план по овощам. И не вина была в том совхозных работников и руководителей. Просто давным-давно кому-то в голову взбрела идея обозвать его специализированным овощеводческим, построить теплицу для выращивания рассады и «наградить» неподъёмными планами. Одиннадцать тысяч тонн овощей надо было вырастить и сдать. Это больше трети районного плана. Бригад сделали много – целых семь, и в каждой по восемьдесят гектаров. А работниц – по пять-шесть на бригаду. Да и кто пойдёт на эту адову работу? Зарплата в межсезонье низкая, а в сезон, когда пошли помидоры и хочется заработать, расценки меняются чуть ли не каждый день. Конечно, вниз. Вчера за собранные сто килограммов – три пятнадцать, завтра эти же три пятнадцать уже за двести кило, потом – за триста и триста пятьдесят. И никому ничего не докажешь! На экономиста смотрели, как на врага народа. Хотя и он не причём – поперёк закона не пойдёшь. Да и земель хороших нет, и дождевалок не хватает. А самое главное, людей нет, чтобы прополоть сорняки. Пока студентов дождутся, вытянувшиеся в траве к солнцу хилые помидорные кусты чем-то напоминают рано состарившихся людей. А какой урожай с такого поля? И так из года в год. Директора́ менялись как перчатки. Да что толку? Кто-то из них пытался доказать начальству безысходность ситуации, кто-то молча делал свои дела и делишки, кто-то тихо спивался… Видя такую безрадостную картину, жители совхоза детям своим желали искать счастья на стороне, хоть и больно было «выгонять» из дома таких близких и родных. Самое красивое и уютное в районе село и самая безрадостная картина его бытия. Трудно сочетаемое, но это была реальность.
ПЕРВОЕ ЛЕТО
Когда Андрею предложили должность директора Совхоза, ему и в голову не пришло, что он — очередной «бычок на заклание». Принял предложение спокойно, по жизни привык ко всему нормальному относиться ровно. Было у него неизменное правило, применяемое во всех начинаниях – определи для себя две точки: где ты находишься сейчас, и где ты должен быть завтра. А уж потом строй планы, как этот промежуток или отрезок пройти. Конечно, нужны знания, умения, единомышленники, предприимчивость, а то и изворотливость, вплоть до авантюризма. Но результат всегда оправдывал выбранные приёмы, а победителей, как говорится, не судят. Хотя, авантюристом он не был и всего достигал своим упорным трудом и «светлой головой». Взаимоотношения с людьми строил «горизонтально», то есть ровно, и это им очень импонировало. Ему доверяли. С ним были откровенны. Доныне его методика работала безотказно. Он и здесь не сомневался в успехе, но жизнь внесла свои «поправочки». Казалось бы, всё делал правильно. Как и везде, начал с изучения ситуации и людей. Оказалось, что почти все отрасли в совхозе жили очень даже неплохо – и молочно-товарная ферма, да и всё животноводство, и три уткофермы, и рыболовецкая бригада, и конеферма. Людей было достаточно, и людей хороших, планы выполнялись. Везде он встречал дружелюбный приём и откровенность. Этого он и ожидал. Но его неприятно поразили встречи с овощеводами. Не зная поначалу людей, выписал в блокнот имена-отчества бригадиров, и на подъезде всякий раз перечитывал их, чтобы не опростоволоситься. При первой встрече вся бригада, а это были исключительно женщины, начала одновременно всеми глотками орать. Это были наболевшие годами претензии, которые все слушали, но, казалось, не слышали, и ничего не делали. Поначалу он опешил и не мог толком ничего ответить, поскольку даже не смог разобрать. Так было во всех семи бригадах. Ехать в очередной раз уже не хотелось: уж лучше куда-нибудь, где тебя «облизывают», но это — тоже твоё, пусть и «двоюродное»! Увиливать — не в его характере, повторил свои визиты. Одно и то же! Все вопросы записывал.
Внимательно проанализировав их, обратил внимание, что вопросы — одни и те же по всем бригадам, и их не так уж и много: где купить трико для работы, а то в платье или в юбке – какая работа, не выписывают поросят и комбикорм; негде купить сливочного масла, хотя бы для детей; нужен автобус в город, приобрести обновы ребятишкам к школе; вон, бригадир МТФ для своих доярок «добивается» стиральных машинок и ковров, а нам ничего не перепадает. Ничего из перечисленного в Совхозе не было, за исключением поросят и комбикорма. Вот с автобусом можно решить. В следующий визит он чуть опередил женщин и громко предложил:
– Кому нужны трико, масло, стиральная машинка, ковёр, телевизор и поросята – записывайтесь!
Громкий хохот мгновенно разрядил обстановку. Бабы тут же предложили ему чаю, да и пообедать вместе с ними. От последнего он не отказался, как и от помидоров для дома. Разговор потёк в мирном русле. Говорили о житье-бытье. Женщины интересовались его семьёй, надолго ли намеревается «рулить» у них в Совхозе. Он ничего не скрывал – всё равно узнают. Отвечал откровенно. Разговор принял оборот доброго обмена мнениями, пошли толковые советы из глубины души. А когда годами смотришь на одно и то же и делаешь одно и то же, становишься «профессором». Эти простые женщины с восьмиклассным образованием выдали «на гора» ответ на мучивший его вопрос: «А где корень проблем?»
— Да сделайте вы площадей раза в два-три поменьше, чтобы можно было успеть обработать, полить, прополоть, тогда и урожай будет. А то в прошлом году с одного куста собрали по полкило, а дома — по два-три. Мы же по старому названию – гектарницы, значит, на каждую должен приходиться один гектар, а фактически – по десять. Где же тут осилить? И платить людям надо, а то мы почти как рабы. Зимой зарплата смешная — семьдесят рублей, вдобавок «гонят» на три месяца в отпуск. Летом тоже больше шести рублей в день не получается, хоть надорвись. А как жить? Хорошо, если муж есть, а ведь многие — одиноки.
— А каким дневным заработком вы были бы довольны летом?
— Ну, рублей двадцать. Тогда и стимул был бы ещё напрячься, а то руки опускаются. Хотя куда им ещё опускаться – они и так у нас как у обезьян – ниже колен от вёдер да ящиков. И зимой платите хотя бы рублей по сто. Может, найдутся тогда желающие перейти к нам на работу.
Разговор и советы Андрею понравились, тем более, всё или почти всё прозвучало, как под копирку, и в остальных шести бригадах. А женщинам понравилось, что директор не чурается прямого контакта.
— А как же раньше было?
— Да боялся нас прежний директор – остановит машину метров за двадцать и зовёт к себе бригадира, а к нам не подходит. А ещё наобещает всего с три короба и ничего не исполнит. Вот мы и злились. Лучше бы честно отказал, коли не может сделать.
Андрей попросил бригадиров составить график поездки в город – автобус он гарантировал. А ещё попытается через районное руководство «раскачать» торговлю с трико, маслом и другими товарами. В поросятах и комбикорме отказал — Совхозу для собственного производства не хватает. Впредь ему даже нравилось заезжать в бригады – узнаешь о делах, сельских новостях. Но приезжать желательно было с «подарком» — бабам очень нравились «солёные» анекдоты, по паре штук за раз. Для них это было как разрядка после тяжкого труда.
Чтобы вникнуть профессионально в суть вопроса, нашёл справочник конно-ручных работ, где подтвердилось высказанное овощеводами понятие «гектарница» и её функции. Внимательно ознакомившись, обратил внимание на дополнительные, кроме прополки, агроприёмы: пасынкование, прищипывание, о которых почему-то умалчивал экономист. А ведь это – дополнительная работа, за которой должна следовать дополнительная оплата. Вдобавок обрабатывали они гораздо больше положенного одного гектара. Было, над чем подумать…
Андрея назначили руководителем в начале июня, а это – жара, мошка, бесконечная и, надо сказать, малоэффективная прополка. Людей не хватало. Привлекали и школьников из местной и райцентровской школ, и у себя со всех участков поснимали людей, и сельским пенсионерам «в ноги упали». Всё равно до приезда студентов поля заросли. Студенческий отряд, а это больше шестисот «штыков», положение немного выровнял, но тут подошёл сбор, пришлось людей делить.
Новоиспечённый директор мотался по полям, стараясь помочь всем и сразу. Конечно же, из наличия сил и средств. С утра они с парторгом «делили» бригады пополам, а по вечерам встречались в студенческом лагере и обменивались итогами за день и планами на завтра. Надо сказать, с парторгом, Геннадием Ивановичем, ему повезло. Тот пришёл на свою должность из школы, где преподавал математику. Местный, ровесник. До третьего колена знал всех жителей, их качества и способности, а также клички. Это был немаловажный фактор, так как по незнанию можно было попасть впросак, не ведая, кто кому и какая родня, и официальная фамилия ещё ни о чём не говорила. Вдобавок в Совхозе было много (по сравнению с другими сёлами), детей «прижитых» от посторонних связей. Об этом знали все, но не афишировали, ибо сами не безгрешны. Но любая тайна, особенно в селе, — понятие относительное и временное. К «прижитым» на стороне ребятишкам «приклеивались» клички от их биологических отцов, только уменьшительно-ласкательные. Ну, к примеру, от «Чепрака» — «Чепрачок», от «Козла» — «Козлик» или «Козушка», в зависимости от того, мальчик это или девочка. Но на данном этапе Андрея больше беспокоили не эти тайно-любовные связи, а дела помидорные. А «дыры» вылезли везде. Дождевалок не хватало. Их было по три на бригаду или на восемьдесят гектаров, что само по себе – напряг. А тут поломки тракторов и пьянки трактористов, куда за недостатком подходящих брали всех подряд. Попадались откровенные бездари и лодыри. Эти, независимо от места работы, носили одинаковую кличку «Урвай». При большой жаре полив, кроме пользы, приносил и вред, ибо помидорные кусты попадали как в баню – температура испарения влаги была больше пятидесяти градусов. Вдобавок, земля быстро высыхала, много воды испарялось из каналов, длина которых от насосной станции до дождевалки порой измерялась десятком километров … И таких «вдобавок» — до бесконечности.
Андрей сумел на несколько дней «тормознуть» пересмотр норм и расценок, за что женщины были ему благодарны, экономист же напротив «встала на дыбы». Однако это не было принципиальным решением вопроса оплаты. Кроме всего прочего, не хватало своих машин для перевозки уже собранных помидоров на волжский пункт их отправки самоходками, а арендованные «вылезали» в очень большую «копеечку». Здесь выручало земляческое отношение водителей большегрузных машин, работавших в райцентре, но ночевавших дома в селе, куда они приезжали на этих самых машинах. Часов в семь вечера они с парторгом разъезжались по разным улицам к этим водителям и просили их сделать по рейсу с помидорами из любой, на выбор, бригады до пункта. Отказов не было! Опять же это была временная и не самая надёжная мера. Слабовато работали и студенты. Если бабы за день собирали по шестьсот-восемьсот килограмм, то их младшие помощники – по двести, редко – триста. К середине сезона вылезла самая неприятная проблема – помидоров на кустах элементарно не стало хватать, сказались и плохая прополка, и несвоевременная культиваторная обработка, и недостаточный полив, и не самое высокое плодородие почвы. До хрипоты спорили и советовались с парторгом, с главным агрономом – умнейшим мужиком Константином Михайловичем. Когда директор начал «пытать» его о причинах неудач и выходе их них, тот честно признался:
— Всё знаю, но ничего не могу!
Чтобы как-то упорядочить собственные мысли и выработать стратегию и тактику своих и общих действий, Андрей после очередного «утреннего развода» предложил этим «соратникам»:
— Поедем на природу!
— Зачем?
— А напьёмся!
Удивленно глянув на директора, те с удовольствием согласились. Быстренько собрав требуемое, уехали подальше в займище, выбрали укромное местечко на берегу озера и расселись кружком. Машину директор отпустил, наказав водителю приехать часов через пять:
— Успеем выговориться, и водки на это время хватит.
Выпили за жизнь, за женщин и за любовь, а уж потом перешли к «неизбежному». Сначала выслушали Константина Михайловича. Особо нового он ничего не сказал – всё «лежало» на поверхности – сократить площади под помидорами до двухсот гектаров и получить всего-навсего по одному килограмму с куста, подняв плановую урожайность с двухсот до пятисот центнеров с гектара, а уж если больше, то это нам плюс. Если сейчас на одного овощевода приходится по десять гектаров, то останется по четыре. Тоже много, но это уже шаг вперёд. А если мы поднимем им зарплату в межсезонье да сократим нормы сбора в сезон, то можно перетянуть тех, кто ездит на работу в райцентр, молодых ещё пенсионерок, женщин с других участков. А это человек пятьдесят. Итого будет сто. Да девчонок с Украины и Чувашии, приезжающих на сезон заработать денег и зерна, можно «приманить» тем, что дать не по две тонны пшеницы, как у других, а по две с половиной. Сократив площади под овощами, можно увеличить посевы люцерны и ввести севооборот. Тут агроном прочитал для «собутыльников» минилекцию об этом естественном способе повышения плодородия почвы.
– Люцерна имеет свойство при своём росте и развитии «выдавливать» все остальные растения, в том числе и сорные, это раз. Корневая система её с помощью клубеньковых бактерий накапливает в почве азот, а это основное вещество для роста и развития всех растений – это два. И ещё, та же корневая система структурирует почву в кубики, аналогично чернозёму, и влага легко проникает при поливе к корням растений, что очень важно для наших глинистых почв, которые при их увлажнении слипаются и не пропускают воду. Но такой «люцерновый» результат можно получить при выращивании этой культуры не менее трёх лет, после чего два года сажаем на этом участке помидоры, а потом – зерновые. И опять пускаем эту площадь «по кругу», то есть – под люцерну. А земель в совхозе, хоть и мало, но при новом раскладе для полного севооборота хватит «тютелька в тютельку». И дождевалки окажутся лишними, появится возможность выбора лучших трактористов. И помидоры с гарантией будем поливать, и на люцерну их хватит. Вот ещё бы от этой чёртовой кормовой травы избавиться. У нас зерна животным не хватает.
— А если взамен травы посеять кукурузу на зерно, – предложил Геннадий Иванович, — у неё урожайность в поливе доходит до десяти тонн с гектара.
— Можно и кукурузу.
— А давайте перейдём на ночной полив, — подал голос директор.
До этого он молчал, давая возможность выговориться компаньонам, хотя его так и подмывало встрять в разговор. Но он подспудно понимал – начни он говорить, подчинённые замкнутся. А весь его тайный замысел сегодняшнего «междусобойчика» как раз и состоял в том, чтобы дать людям выговориться. Для этого он и водки взял по «две нормы» и не забывал подливать и предлагать заманчивые тосты, за которые грех было не выпить. Для здоровых и умных мужиков водка помогает отрешиться от мелкой суеты, скованности и зацикленности на проблемах.
— Ну, ты даёшь! – изумился агроном.
— Почему? Что-то не так? Или это против законов твоей агротехники?
— Да нет. Просто я подумал, что ты в голову мою заглянул. Я об этом думаю десяток лет, да боюсь произнести вслух, это же целая революция.
— А в нашем совхозе без революции не обойтись, иначе мы все через год-два пойдём искать себе работу, — вступил парторг.
Дальше разговор пошёл как по накатанной, детальнее, как-то всё стало понятнее. Говорили много, пили и не пьянели, их увлекла эта вдруг раскрывшаяся перед ними перспектива, закрытая ранее завесой из проблем, запретов, указаний. Если бы в это время рядом оказался трезвый человек, вряд ли он был бы в состоянии что-нибудь понять из разговора этих трёх взрослых неглупых людей, сидевших на земле в одних трусах, которые, то вдруг хлопали друг друга по плечу, то крепко пожимали руки в знак согласия непонятно с чем, то посылали друг друга очень даже далеко. Но при этом не обижались, наоборот, старались «найти общую дорогу обратно». Они как будто не сидели на земле, а пари́ли над ней. Они поднялись над пластом, казалось бы, неразрешимых проблем и сверху увидели их решение. Понимая, даже в очень подпитом состоянии, что многого им взять неоткуда, они вдруг пришли к выводу, что всё потребное для победы у них уже есть, или почти есть, просто надо немного перегруппировать наличные силы в сторону разумности практических действий. И не только их личных, а всего полутысячного коллектива совхоза.
Выговорившись до хрипоты, спели под занавес «Шёл отряд по берегу, шёл издалека» и «Отговорила роща золотая» и искупались в озере. А тут и директорская машина подошла. Возвращались молча – устали от разговоров. Андрей развёз коллег по домам, попросив завтра после утреннего развода зайти к нему для «подведения итогов мозгового штурма».
Утром, на удивление, все выглядели бодро, глаза светились.
— Не будем тянуть кота за хвост, — начал директор. Надо делать, о чём договорились. Главное, ничего не упустить. Понятно, с кондачка такой вопрос не решить, доказывать придётся в самых высоких кабинетах, и нет никакой гарантии, что с нами согласятся. Но отступать некуда – за нами пропасть. Парторг из нас троих самый лучший методист, вот и поручим ему всё вчерашнее изложить на бумаге, а потом ещё раз обсудим, и – «в бой»!
— Только водки бери поменьше на обсуждение, — съязвил Геннадий Иванович.
— Следующие «посиделки» — только после победы. Надо как-то привлечь экономиста на свою сторону, много решит именно показатель экономической эффективности нашей задумки.
Разговор с главным экономистом, как и предполагал директор, оказался тяжёлым и безрезультатным. Она всё понимала, но ни на какие кардинальные изменения по оплате труда не согласна. Главный её аргумент:
— Пусть они лучше работают.
— А Вы сами пробовали в такую жару и за такие деньги помидоры собирать?
— У меня профиль другой и образование, — горделиво вскинув голову, с вызовом бросила она директору.
«Каши с ней не сваришь. Никогда», — мысленно резюмировал Андрей и поехал на встречу с начальником управления сельского хозяйства. Не вдаваясь в подробности, попросил к себе на работу девочку из отдела экономики управления, кстати, она была совхозная и на работу ежедневно ездила на автобусе или попутке. Взамен предлагал своего главного экономиста.
— С ней не сработаюсь, а это вредит делу.
Надо сказать, «обмен» прошёл безболезненно — одной надоели ежедневные поездки, вторая посчитала престижным уйти на повышение. И уже вскоре новая работница считала и профессионально суммировала все доводы по части новой системы оплаты труда овощеводов. Идея вывести совхоз из тупика увлекла и её, она «загорелась». Через несколько дней на столе у директора лежали расчёты.
— Можно уйти от ступенчатой системы оплаты труда в сезон сбора и определить одинаковую расценку за собранный килограмм, не доводя́ никаких норм. Сколько человек собрал, за столько и получил. Хочет заработать больше, пусть собирает больше. Но должен быть стимул к работе. Я рассчитала «потолок» расценки за собранный килограмм, при условии выполнения всех агроприёмов. Если по прошлым годам в среднем платили по две копейки за килограмм, явно не доплачивая постоянным работникам, то я предлагаю платить по пять. Но только своим, тем, кто работает весь сезон и участвует во всём комплексе работ. А привлечённым на уборку оставляем те же две копейки, потому что они не ухаживают за посадками, а «пожинают плоды чужого труда», — закончила Людмила и засмеялась своей удачной, на её взгляд, шутке. Оставшиеся три копейки с килограмма остаются тому, за кем эта площадь закреплена и кто, соответственно, за ней ухаживал. Всё предложенное мной – законно. Но тут есть один «щекотливый ограничитель». Общий годовой объём оплаты труда отрасли не должен превышать двадцати процентов от общего валового дохода от реализации продукции. Его я посчитать пока не могу, так как не знаю наших планов, кому и сколько мы будем платить кроме овощеводов.
Директору понравилась её фраза — «наших планов». И уже вечером та же команда, но с участием главного экономиста, корпела над доводкой плана реорганизации. Пока теоретического. На этот раз все были трезвые, а потому разговор был негромким и конкретным, без эмоций. Чтобы не распылять силы, решили сделать две бригады по сто гектаров. Помидоров. Но в каждой бригаде было ещё по гектару моркови, арбузов, капусты, лука и баклажанов. А это – разные технологии и свои особенности. Агроном предложил в отдельной маленькой бригаде собрать весь этот «винегрет», но оставить только пятнадцать гектаров капусты и пять – моркови:
— Культуры поздние, но урожайные. Убирать будем, когда помидоры отойдут, и люди в других бригадах освободятся. Пусть это и недорогой товар, но с планом он нас выручит.
Бригадирам решили платить по сто пятьдесят рублей в межсезонье и применять тройной коэффициент в сезон. Поставить по две учётчицы на бригаду с месячной оплатой в сто тридцать рублей с тем же коэффициентом. И решили самое, пожалуй, главное. В межсезонье овощеводам платить по сто двадцать рублей при условии полной загруженности. В отпуск пусть люди идут на месяц, как положено по закону, либо на больший срок, но по желанию.
— Будут недовольства среди тех бригадиров и учётчиков, кто лишится должностей, — подал голос парторг.
— А давайте решать вопросы по мере их появления. Мы и так делим «шкуру неубитого медведя», — отпарировал директор.
— А вот тебе, Андрей Александрович, и карты в руки. Ты нас втянул в «процесс», доводи дело до победы, — подковырнул агроном.
Договорились перейти на ночной полив всех культур. Агроному дали поручению распланировать места посевов и посадок на будущий год с учётом перевода на полноценный пятипольный севооборот. Технику решили распределить позже, когда получат добро на реформирование.
Уже на следующее утро экономист озвучила требуемый размер дохода от реализации овощей, позволяющего перейти на новую оплату:
— Надо заработать где-то в районе четырёх миллионов рублей.
— А было в прошлом году?
— Меньше трёх.
— Будем зарабатывать!
Страда уборочная набирала темп. При самых героических усилиях за день сдавали не больше ста двадцати тонн, а для выполнения плана надо было – по двести. Все понимали, что этого мало. Понимали и в районе. Районный план «горел» вместе с совхозным. Без конца слышались упрёки. Каждый день – по телефону, а по понедельникам на заседаниях бюро райкома – лично, в глаза. Другие хозяйства были далеко не лучше, но у них планы в два раза меньше. Из-за этого вся критика сыпалась на Микоян. Парторг в сердцах «пылил»:
— Никаких доводов и объяснений не принимают, «хоть яловая, а телись!»
На очередной «понедельник» пригласили и главного агронома, как самого опытного, старожила, а значит и главного виновника.
— Ладно, молодёжь, но ведь ты-то, Константин Михайлович, мастиСтый специалист, — подняв и вытянув правую руку, как вождь мирового пролетариата, провозгласил председатель райисполкома.
— Абсолютно согласен с предыдущим оратором, что ты маститНый специалист, — поддержал руководитель народного контроля, за глаза носивший кличку «Коля мяконький».
Константин Михайлович долго пото́м смеялся в директорской машине:
— Да, грамотеи собрались, они мне и породу и коровью болезнь приклеили. Вот и решай с ними вопросы. С такими мастиСтыми.
Понимая, что добром эти упрёки не кончатся, и количество их рано или поздно перейдёт в качество, то есть в репрессивные меры, директор собрал бумаги и поехал на приём к первому секретарю. Тот был коллегой по ВУЗу, старшим товарищем по работе и толковым мужиком. Не хватало, правда, у него решительности и напора. Поэтому разговор этот Андрею виделся промежуточным. Но необходимым – через голову не прыгнешь. Да и в будущем в более высоких кабинетах лучше иметь союзника, а не оппонента.
Руководителю района, Петру Марковичу, Андрей сразу обозначил перспективу совхозного бытия:
— При существующей системе организации и оплаты труда совхоз не выполнит план НИ-КОГ-ДА. Ни сейчас, ни в будущем. Будь директором я или кто-то другой. Так что можете меня менять хоть сейчас.
— И что ты предлагаешь?
Андрей разложил на столе бумаги с расчётами и в течение часа подробно озвучивал совместную общесовхозную идею. Первый секретарь несколько раз порывался пригласить начальника управления сельского хозяйства. Андрей его тормозил, пояснив, что тот без райкома ничего не решает. Петру Марковичу это польстило, хотя в душе Андрей, в первую очередь, не хотел «прибавки личного состава в стане врагов».
— Один с ними двумя не справлюсь, если упрутся.
Справедливости ради надо сказать, что совхозная идея секретарю понравилась. К концу беседы они были уже «игроками» одной команды.
— Жаль я его не пригласил в займище на первую посиделку, — мелькнуло в голове, — хотя это ещё успеется, главное – получить добро сверху.
А верх – это обком, только он мог дать разрешение на изменение святая святых – производственно-финансового плана. В конце встречи секретарь райкома пообещал договориться о времени встречи наверху, а директору Совхоза дал задание ещё раз всё продумать и подобрать побольше «железных» аргументов.
… Возвратившись в Совхоз, Андрей первым делом поехал на стройку. Дело в том, что при назначении на должность его обязали жить в селе и руководить коллективом на месте, а не дистанционно, как предыдущий директор. Да он и не был против. В райцентре семья его жила на втором этаже многоквартирного дома с «удобствами во дворе». При двух маленьких ребятишках это был не самый лучший расклад. Сразу же «по приходу к власти» Андрей с помощью парторга подобрал свободное для постройки дома место. Это был пустырь на берегу речки, что протекала вдоль села. Пустырь этот местные использовали как свалку и свободный проход на берег. Площади он был около двадцати соток. Местная стройбригада с объектом вряд ли справилась бы из-за своей маломощности. Но тут очень кстати подвернулись шабашники с верховьев Волги, предложившие свои услуги за приемлемую цену и обещавшие закончить объект под ключ за три месяца.
— А если два дома? — поинтересовался директор.
— Материал будет, закончим за четыре месяца оба.
— По рукам!
… Традиционное местное подворье по неписаным законам включало в себя собственно дом, летнюю кухню, гараж, баню, сарай с погребом под ним. Если надумал завести хозяйство, так ещё коровник или свинарник. Последним директору заниматься было некогда. Да и содержать в порядке остальные здания с фундаментами, стенами, потолками и крышами, окнами и дверями тоже проблематично. В прошлом году они с женой ездили по турпутёвке в Венгрию, и там, в посёлке около озера Балатон, ему несказанно понравились компактные жилые дома. В один из них он даже напросился в гости, чему сильно противилась жена. Всё помещалось в доме – и гараж, и подвал, и сауна. Дом был мансардного типа. Под крышей располагались три спальни и санузел. Двор был засажен деревьями, цветами и газонной травой. Красота! Сразу после поездки Андрей по памяти нарисовал увиденное. И вот этот рисунок они долго разглядывали с бригадиром строителей.
— Да ничего невозможного нет. Мы такие в Прибалтике строили. Только вам из-за жары и мошки с комарами надо сделать веранду с сеткой.
… На стройке работали человек десять на обоих домах сразу. Коробки уже стояли, осталось накрыть крышу и отделать дом изнутри. Территория двора была вычищена и огорожена. Бригадир пообещал через месяц сдать объекты.
— Только оба одновременно, — предупредил директор.
Почему директор решил строить сразу два дома, гадали всем селом. Спросить напрямую боялись. Из всех возможных версий победила одна: «Для любовницы». Кстати, с этим у директора проблем не было. И не в силу его инфантильности и безразличия к женщинам. Просто жену любил, да и работа хлопотная не давала расслабиться. Хотя местные «девушки» и не прочь были закрутить роман с видным во всех отношениях партнёром. Он оставался неприступным. Но всё же один раз «сорвался». Дело было в студенческом лагере на вечерней планёрке. Он долго не мог понять, что его отвлекает от делового разговора, пока не поднял глаза и не «столкнулся» взглядом с сидевшей в третьем ряду Ганной – командиром линейного отряда. Из её огромных глаз небесно-голубого цвета низвергался поток. Поток неизвестного содержания и свойства. То ли это невысказанный вопрос, то ли желание, то ли любовь. Своего взгляда она не отвела, и пришлось «отступать» ему. Случилось так, что через пару дней он подвозил двух командиров до поля. Одна вышла пораньше, а Ганна осталась и, когда машина проезжала мимо зарослей кормовой травы, попросила остановиться. Она впилась в него своими неотразимыми небесно-голубыми лучами, обняла за шею, прижалась всем телом и поцеловала в губы. Честно говоря, ему было приятно. Но как мужик серьёзный он понимал всю зыбкость этой связи. И было жалко ему и себя, и её, глупую и суматошную, с её влюблённостью. А как оттолкнуть?
— Тебе сколько лет, звёздочка?
— Двадцать два. Считаете меня соплячкой?
— Наоборот, считаю тебя очень взрослой и умной. Если тебе так хочется, поцелуй меня ещё раз и расстанемся добрыми друзьями.
Поцелуй растянулся минут на пять. Андрей вдруг понял: если не прекратит этой пытки, то пропал. С силой оторвал от себя её руки и включил мотор. Ганна отвернулась, а когда машина остановилась на краю поля, по щекам её текли слёзы. После этого случая при встречах она старалась не поднимать на него глаз….
После посещения стройки на Андрея накатило какое-то чувство неисполненного долга.
«Позаботился о себе, подумай и о людях», — мелькнуло в голове.
Заехал в бригаду, взял несколько ящиков хороших помидоров. А с утра они с водителем «рванули» в соседний город. Андрей не знал точно, куда они едут, но он хорошо представлял, за чем. Дело в том, что из обещанного овощеводам он сумел выделить только автобус. А вот с торговлей «обломилось». Председатель сельпо посмотрел на него как на бедного родственника и многозначительно изрёк:
— А знаешь ли ты, уважаемый, как нам это масло достаётся, и как мы его по кусочку делим нашим людя́м?
Глядя на его лоснящуюся физиономию, Андрей догадался, какой кусочек достаётся или остаётся этому благодетелю. Молча встал, развернулся и вышел.
В городе первым делом заехал на чулочно-носочную фабрику, занёс директору помидоры, долго рассказывал о деревенских проблемах. Приятная в общении женщина – руководитель фабрики — поняла всё с лёту. В кабинет принесли сто пар трико от сорок восьмого до пятьдесят четвёртого размера в упаковках.
— Точных размеров вы всё равно не знаете, потому что не обнимали своих овощеводов, — со смехом проговорила она. – Но думаю, подойдёт. И на будущее, звоните заранее. Много не обещаю, но помогу обязательно вашим красавицам, и не только трико, но и бельевым трикотажем. Мне нравятся такие, как вы, неравнодушные.
И крепко пожала ему руку.
Следующий визит он нанёс директору хладокомбината. Отсюда тоже всё отпускалось по разнарядкам, и результат зависел от умения убедить и понравиться. К счастью, хозяин оказался земляком — астраханцем, помидорам с родины обрадовался, сразу же съел один, вытерев его носовым платком и круто посолив. На просьбу о помощи, немного подумав, предложил:
— А давайте-ка мы с вами сделаем взаимовыгодный обмен. Я вам привезу масло и сыр, а вы выделите для нашего коллектива вот таких же помидоров. Мне легче будет оправдываться за нефондовое расходование продукции. Идёт?
— Конечно!
За трико женщины благодарили директора от души. Но когда в совхоз пришёл термофургон «Пингвин» со сливочным маслом и сыром, совхоз ахнул. Все были приятно удивлены этим неожиданным подарком, и Андрей почувствовал какое-то необъяснимое потепление в отношении к нему людей.
Незадолгим позвонил секретарь райкома и обозначил время согласованной встречи в обкоме. Всю дорогу обсуждали детали предстоящего разговора, и всё равно он оказался непростым. Само предложение было неожиданным – такого в практике не было. Все присутствующие, за исключением первого секретаря, были против. Пытались давить на повышенных тонах. Хозяин кабинета охладил пыл помощников, дав выговориться всем.
— Даже при сокращении площадей, плана с вас никто не снимет. Как вы думаете его выполнять? – спросил он в конце.
— Элементарно, получив по одному килограмму помидоров с куста.
— Чем думаете отвечать в случае провала ваших задумок? Как минимум, положите партбилет на стол.
— А если он всё-таки не выполнит план и подведёт всю область? — раздался скрипучий голос настырного председателя агропрома.
— А если он выполнит и перевыполнит план? – отпарировал первый секретарь. – Нам его тогда к ордену представлять надо и всему твоему ведомству у него учиться! Давайте поверим молодому и будем помогать по возможности. Может это – хороший росток нового хозяйствования. Кстати, в чём потребность Совхоза?
Андрей попросил шесть комплектов оборудования для индустриальной технологии, что начала внедряться в области. Ещё шесть новых тракторов МТЗ и двенадцать прицепных тележек к ним, один авто- или электрокар.
По дороге обратно Петр Маркович поинтересовался, зачем столько тракторов и особенно тележек. Андрей пояснил, что своего транспорта для вывоза помидоров с поля не хватает, арендованный не всегда дают, он дорог, водители наглеют, вынуждая подписывать фиктивные путёвки, работают только восемь часов в день. В основные помидорные бригады дадим по три новых трактора на высадку и обработку, а затем оснастим их двумя прицепными тележками к каждому и переведём на перевозку помидоров. Они будут работать с раннего утра до позднего вечера. Да и заплатим мы за эти тракторы ровно столько, сколько в прошлом сезоне отдали за аренду транспорта.
— А кар зачем?
— На пункте помидоры складируем на расстоянии до пятидесяти метров от транспортёров, – ближе не подъедешь. Переносить ящики приходится издалека, это занимает много времени и сил. А кар будет подвозить штабеля ящиков прямо к ленте.
— Вам нужны будут поддоны.
— Строительная бригада займётся этим в зимнее время. Будем делать из леса местной породы. Штук пятьсот. Ящиков на пятьдесят каждый.
Андрею не терпелось поделиться последними новостями с коллегами, и он собрал их тем же вечером. Народ обрадовался. Однако решили новости до коллектива овощеводов да и всего совхоза не доводить, а подождать окончания сезона. Тем более, все новшества предполагалось вводить после Нового Года. А за оставшееся время поднажать с уборкой и подготовить план практических действий.
В поле народ работал, невзирая на жару и на дожди, от зари до зари. Люди старались, но за оставшийся месяц до конца уборки совхоз еле-еле дотянул до восьми тысяч тонн. Правда остались ещё поздняя капуста и морковь, но этого всё равно не хватало до выполнения их плана. Следующее за ними по урожаю хозяйство отставало почти вдвое, но оно перевыполняло свои планы и ходило в «героях». Соответственно, все награды и премии «пролетели» мимо Микояна.