ПРО СВАДЬБЫ.

Свадьба – это, пожалуй, самое знаковое, красочное и зрелищное событие в жизни человека. Везде они разные, хотя главное их предназначение одинаково – закрепление в глазах и сознании собственном, родственников и земляков статуса новой семьи. Но прежде чем свадьбе случиться, надо подготовиться паре молодой. Да просто найти друг друга! Вариантов миллион, и ни один из них не повторяется. Осенило вдруг – на танцах, на улице или на работе, – вот она, самая единственная и неповторимая. Бывает ли при этом расчёт? Вряд ли, хотя и нужен он – этот расчёт. Не зря говаривали и советовали люди бывалые: «Хочешь узнать будущую жену (мужа) в жизни, посмотри на родителей». Ну где там – мы сами с усами!

…Эталоном невесты в Чёрном Яру считалась «хОрОша, бела, пОлна». Жених должен был быть «сурьёзным». Такие, не такие, но проходили по вечерним улицам ухажёр с ухажёркой года два (это приличный стандарт!), можно и сватов засылать. И завертелась предсвадебная и свадебная карусель!

На сватовство или на запой, по-местному, снаряжались самые близкие – родители вместе с женихом, его старшие братья и сёстры, крёстные. Среди них обязательно должен быть хоть один говорливый – у кого язык хорошо подвешен, иначе, что это за молчанка получится? Сторона будущей невесты о визите сватов знала заранее и готовилась. Главное, приготовить всё к застолью, но не выпячиваться с блюдами – пусть стоят в сторонке до поры до времени. Иначе, не дай Бог, подумают, что раньше времени хотим «сбагрить» нашу несравненную. При всём хорошем расположении духа и шутках по дороге к будущим сватам, у жениховой команды внутри присутствовала определённая тревога и «мандраж». Всё-таки не на простое дело идут – предстояло породниться навек с неизвестными доселе людьми. А вдруг откажут? А вдруг не понравятся, не по душе придутся? А вдруг насмехаться станут? Сомнения эти развеивались довольно быстро, ибо и другая сторона пребывала в такой же тревоге, и улыбчивые растерянные лица быстро сводили сватов к контакту. Дружно усаживались за стол, предварительно выяснив ситуацию: «Есть ли у вас курочка (или тёлочка), а то у нас есть петушок (или бычок)». Первым делом задавали вопрос молодым о серьёзности их намерений. «Петушок» и «тёлочка», взволнованные и стеснительные, были не против. Гости представлялись друг другу – знакомились, начинался неспешный разговор. На столе, как по мановению волшебной палочки, появлялись блюда, посуда, звучали негромкие тосты, за которыми обговаривались детали будущих хлопот – когда делать свадьбу, в одном месте или порознь, по сколько человек с каждой стороны приглашать, сколько общих перекрёстных гостей из родни, друзей или сослуживцев, кому сподручнее «достать» рыбы, мяса, водки. Где попросить материл для свадебного шатра. Да мало ли чего может возникнуть в таком новом и непростом деле? Чуть погодя народ за столом уже «пообтёрся», перезнакомился, голоса звучали громче, а там и песни пошли, что было неизменным атрибутом любых черноярских застолий. Вместе с тем на сватовстве обе стороны не расслаблялись, особенно с употреблением спиртного и выражениями, дабы не оставить о себе плохого впечатления.

… В ближайший понедельник молодые шли в ЗАГС подавать заявление, что предполагало срок не менее одного месяца до регистрации для обдумывания серьёзности намерений. Незадолгим будущая невеста собирала своих подруг на девичник. О чём говорили, были ли слёзы – от радости или от печали, – не знаю, не был там, мужчин на девичник не зовут.

За две недели до свадьбы, в выходной, в намеченном месте, как правило, около женихова двора, собирался народ – мужская часть родни и друзья — строить свадебный шатёр или балаган или палатку. Чаще строение это звали палаткой. Размечали на земле контуры. Размер зависел от количества гостей. А это – человек сто. Вбивали колышки и начинали копать ямки под угловые и боковые стойки. Спустя некоторое время на выровненной земляной площадке уже красовались П-образные контуры будущих столов и лавок в обрамлении трёхметровых боковых и центральных стоек, — эдакий временный нежилой корпус.

— Витька! Чего угловую стойку скосил? Она же упадёт на свадьбе. Вот мы тебя около неё и посадим!

Ещё через неделю шатёр покрывался сверху и по бокам брезентом. Опытный электрик развешивал гирлянду мощных лампочек, а женщины и девчонки застилали лавки дорожками, столы – клеёнками, а брезентовые стенки сзади женихова и невестиного места – белыми простынями, ленточками, шарами. Со временем внутренним убранством были уже ковры, собранные у многочисленных гостей. Традиция сбора всякой всячины к свадьбе касалась и посуды, которой, естественно, не было в десятках единиц в одном доме. На этот счёт был заведённый порядок – с обратной стороны тарелок, рюмок, стаканов, бокалов, ваз клеили бумажные полосочки с фамилиями хозяев. Всё отдавалось с душой, и каждый старался угодить жениховой и невестиной стороне. Общий настрой был такой – делаешь добро другим, а удовольствие получаешь сам. И временная стройка была не местом принуждения, а своеобразным местом душевного отдыха – шутки и смех летели со всех сторон, взрывы хохота не умолкали.

В пятницу, накануне свадьбы на грузовой машине ехали за невестиным приданым. Как правило, это были кровать, тумбочка, трюмо, постельное бельё. Везли от невесты к месту будущего проживания. А это либо дом родителей жениха, либо съёмная квартира. Лучше второе, отдельно от всех. Мероприятие небольшое, но его обязательно должны были увидеть и услышать люди. А посему в кузове машины помощники жениха пели и плясали среди мебели, проезжая по улицам.

В субботу свадебный ажиотаж достигал апогея. Женихова и невестина родня с раннего утра «парилась» на кухне. По заранее намеченному меню готовились блюда. Обязательно мясные. Эталоном считались котлеты. Их надо было много. А поскольку отар, табунов и стад во дворах сельчан не водилось, то самым ходовым по доступности было мясо дикой степной антилопы – сайгака. Вымоченное по рецепту, оно была основой вкуснейших котлет. А ещё – котлеты рыбные. Их было много, поскольку рыба была доступнее мяса. При всём разнообразии рыбы в Волге, котлеты, почему-то старались делать из одной щуки. И если в современности фарш разных рыб смешивают, в него добавляют лук, картошку, белый хлеб, молоко и даже свиное сало, отчего котлеты остаются нежными несколько дней, то прежние щучьи котлеты на второй день напоминали резиновые хоккейные шайбы. Любимым блюдом была отварная малосольная рыба – сом, сазан, щука. С отварной картошкой – это неподражаемый и неповторимый тандем!

Блюд было много, всех и не перечислишь, пусть порой и незатейливых, но способных удовлетворить потребность и вкусы всех гостей. Чтобы на свадьбе никто не оставался голодным, хозяева следовали принципу: «Пусть лучше останется, чем не хватит!» Самым «модным» свадебным месяцем считался август. Наверное, потому что уже не так жарко. Даже звучало: «Как помидоры свои пойдут, так и свадьбу надо делать». А помидор на свадьбу уходило много. У нас они великолепные – крупные, мясистые, сочные, сладкие или с лёгкой кислинкой, как целые, так и дольками, малосольные, в салате с огурцами, луком и горчичным маслом. Из напитков на столы выставлялась водка, именуемая серой или белоголовкой, и домашнее вино под общим названием «вишнёвка».

… После обеда на стол начинали выставлять кушанья, учитывая температуру окружающего воздуха, самое скоропортящееся – в последнюю очередь. Украшением свадебных столов были вазы, выставленные в три яруса. На нижнем – конфеты и сладкие пироги, на среднем – фрукты и виноград, на верхнем – местный свадебный бренд – розочки. Это незатейливое кондитерское изделие из крашеного в розовый и жёлтый цвета теста, обжаренного в кипящем масле, было одним из главных свадебных символов.

– Мамка, ты мне со свадьбы розочку принеси, – напоминала маленькая дочка.

… Мою мать лет до восьмидесяти пяти лет из её девяноста трёх просили:

– Тётя Маруся, помоги нам, пожалуйста, на свадьбу розочки испечь, лучше, чем у тебя, ни у кого не получается…

А как отказать?

… Молоденькие родственницы жениха наряжали свадебную машину – тут тебе и ленты, и цветы, и кукла на капоте, а потом и кольца.

При всей свадебной суете и внешней неразберихе соблюдался жёсткий порядок – каждый занимался своим делом, который был частью огромного, и, казалось бы, неорганизованного и хаотичного действа. То ли по интуиции, то ли по заранее согласованному плану, то ли по опыту прошлых свадеб, всё «текло» многочисленными ручейками в русле одной большой и правильной реки под названием «Свадьба». Все с удовольствием и желанием, с шутками и прибаутками, бегали и исполняли любые поручения.

Время шло к торжеству, и вот уже жених с друзьями выезжал «покупать» невесту. Калитку её двора, потом и входную дверь «блокировали» подружки и младшие братья-сёстры, и свидетелю приходилось «наизнанку выворачиваться», чтобы уговорить языкастых девчонок отступить и дать проход к невесте. Шутками – прибаутками, мелкими и средними деньгами, конфетами. Свидетель был «в мыле», пока «прорывал кордон». И вот она – самая красивая и нарядная, в фате и подвенечном платье, с потрясающей причёской, потупив взор, подаёт руку жениху. Все дружно рассаживаются по машинам и направляются к ЗАГСу. Ритуал везде одинаковый: под завораживающий голос Ольги Петровны Лобачёвой, а потом – Полины Николаевны Баклаушевой, под вальс Мендельсона молодые подписывают первый в жизни совместный семейный документ. В конце — фото на память, где в кадре с женихом и невестой обязательно присутствует Владимир Ильич… А на улице перед ЗАГСом и в его окнах – с десяток, а то и поболее любопытных сельчан, жаждущих рассмотреть во всей красе пару молодых.

Прокатившись по улицам с включёнными сигналами, молодые подъезжали к свадебной палатке, где их встречали родители и гости. Не мешкая, приглашали гостей за столы. И начиналась СВАДЬБА! Шумная и весёлая, хлебосольная и неповторимая!

Порядок их немного отличался. На некоторых гости дарили подарки молодым сразу же в начале свадьбы. Подходили по очереди к переднему столу, поздравляли и желали, дарили деньги или что-то из вещей. Первыми всегда поздравляли родители. Говорили от души, матери – со слезами на глазах. Обе стороны старались подарить что-то одинаковое по стоимости или сумме, чтобы не обижать сватов. На других свадьбах дары подносили после третьего тоста или третьей стопки, по-нашему. Здесь гости либо сами подходили к молодым либо их обходили с подносом.

… Вспоминается далёкое детство, когда выходила замуж двоюродная сестра, жившая с нами. Свадебный стол стоял во дворе. Мать дала нам, троим младшим братьям, по маленькому подарку. Мне достался флакон духов «Кармен».

– Подойдёшь и скажешь: «Сестрёнка, поздравляю с законным браком», и отдашь духи.

Такая сложная речь была неподвластна моему пятилетнему уму. Что-то промямлил и сбежал…

… Руководил свадьбой тамада – говорливый родственник, знающий всех гостей. Первым был тост: «За молодых!» А потом этих тостов было много, и все они были хорошие, и главный их смысл сводился к тому, чтобы нынешняя свадьба была началом большой и, самое главное, дружной и счастливой жизни. Всем гостям от души хотелось верить, что молодые нашли друг друга по любви, и эта любовь будет вечной.

… Помнится, как родители, провожая нас в «семейный поход», напутствовали:

– Вас никто не неволил, сами выбрали себе невесту по душе. Живите и людей не смешите!

… Почти каждый тост после прикосновения губами рюмки, сопровождался громким восклицанием: «Горько!» Молодые поднимались и с удовольствием исполняли пожелание гостей. За тосты пили от души! Но не пьянели! Во-первых, потому что с тостами не части́ли. Давали возможность закусить. Хозяйки часто обращались к гостям:

– Кушайте, гости дорогие!

На столы постоянно подавались всё новые блюда. На свадьбе ели много, и это тоже не давало повода быстро опьянеть.

… А вот и музыкант развернул меха своего баяна или гармони: «Ой, полна, полна моя коробушка — есть и ситец и парча. Пожалей, моя зазнобушка, молодецкого плеча…» А за ней: «Когда б имел златые горы и реки полные вина. Всё отдал бы за ласки, взоры, чтоб ты владела мной одна…»

Песен пели много, песни знали и любили, и пение давало ещё одну паузу между тостами. Пели все, а это сто разных голосов, поющих от души в едином порыве. И этот стоголосый хор выносил песню за стены шатра, она плыла по улицам села, извещая о первой странице в книге жизни новорождённой семьи, поднимал песню под небеса…

Гармонисты были знатные и умелые – Степан Михайлович Болдырев, братья Рыжковы – Иван и Владимир, Виктор Павлович Галкин, Николай Михайлович Долгов, Павел Викторович Булахтин. Инструменты пели в их руках. Они могли самого ленивого поднять в пляс. Для удобства обзора всех гостей гармонист поднимался на табурет, ухитряясь там ещё и приплясывать.

За песнями пошли танцы, а потом частушки. Весёлые и озорные, с намёками и подковырками, порой не самые приличные, но для свадьбы подходящие. Очередь переходила от одной исполнительницы к другой, и та, вытягивая губы, выговаривала побуквенно: «Шаль пухова, шаль пухова, шалёнычка вязына. Я такого трепача любить не обязына…»; « Девки, где вы? Тута, тута. А моей Марфуты нету тута. А моя Марфута упала с парашюта…» Саратовская гармонь захлёбывалась, звеня колокольчиками.

Хороший гармонист на свадьбе был одним из основных «гарантов» весёлой, а, значит, и удавшейся свадьбы. Даже с появлением вокально-инструментальных ансамблей. Со временем они стали удачно дополнять друг друга. Самыми модными были ребята из Зубовки под руководством Валерия Борисова. Расчувствовавшиеся под хорошим градусом гости плакали под проникновенные слова: «Зачем, невесты, в глазах печаль вы прячете, зачем, зачем за час до свадьбы плачете? За час до свадьбы и до веселья, зачем невесты плачете?» Таким же успехом пользовались черноярские музыканты и певцы – братья Петровы – Николай и Александр, Михаил Рыжков, обладатель уникального голоса Николай Рахно: «Не обижайте любимых упрёками, бойтесь казаться любимым жестокими. Очень ранимые, очень ранимые — наши любимые…»
Разошедшиеся в пиршестве гости были сама доброжелательность и откровение. Много разговоров со старыми друзьями, новые знакомства и планы на будущие добрые дела и контакты, приглашения в гости. На свадьбе не было посторонних и равнодушных. Туда звали родню до троюродных, соседей, друзей по жизни и работе.

… А в это же самое время за свадебной палаткой в темноте молодой гость взасос целовался с такой же молодой гостьей – возникшее на свадьбе знакомство «грозило» перерасти во влюблённость, любовь и, нередко, в будущую семейную пару…

На свадьбу гости надевали самые лучшие наряды. Для мужчин — костюм или брюки с рубашкой, новые или начищенные полуботинки. Женщины готовились выглядеть лучше всех и загодя старались пошить или купить обнову. В открытой торговле, как правило, ничего не было. Зато в селе были хорошие портнихи, модистки, по-нашему, которые могли на заказ украсить женщину на любой вкус. Наряды на всех женщинах были разными, одинаковых не было, за этим следили строго, до ревности. Но был в памяти случай, когда на одной из свадеб гостьи по великому блату, в великой тайне, на торговой базе купили себе моднейшие платья. Кримпленовые, чуть удлинённые, по коричневой «земле» жёлто-зелёные цветы, вверху мелкие, постепенно укрупняющиеся книзу. Потрясающия расцветка и фасон! Каждую покупательницу заверили, что её платье – в единственном и неповторимом экземпляре. Каково же было удивление, разочарование и злость в глазах счастливых обладательниц обновок, когда к началу свадьбы их «подтянулось» аж шесть одинаковых. Эмоции передать сложно, но к окончанию первого «перекура» все они переоделись…

… А свадьба пела и веселилась. Вот и доверенные лица доложили результат подсчёта и переписи подарков, за что тоже дружно выпили. А в торце палатки толпились многочисленные зрители. Это была давняя традиция – посмотреть, пообсуждать, пройтись по всем свадьбам, а их порой в один вечер было поболее пяти, да в разных концах села. Нелёгкий труд, да ещё в потёмках, по неосвещённым и неасфальтированным улицам. Что поделать – охота пуще неволи! Надо же завтра поделиться впечатлениями! Некоторые приходили со своими табуретками и скамейками, чтобы, поднявшись на них, лучше разглядеть столы: есть ли там куры жареные, гостей, одежду. Мнений по каждой свадьбе было много, и были они разные. Но непререкаемым авторитетом в оценках была незабвенная и несравненная в самом лучшем смысле этого слова Ангелина Трофимовна Брагина, человек-легенда, управляющая банком. Сама — любительница и мастерица и погулять и принять гостей, спеть и сплясать, она с одного взгляда определяла «уровень» свадьбы по душевности, искренности, поведению гостей, внешнему виду и настрою жениха и невесты, и это была абсолютно справедливая оценка, хоть и не всегда приятная. В селе об этом знали и, в какой-то мере, «побаивались» её вердикта. К счастью, нам удалось избежать оценивающего взгляда Ангелины Трофимовны со стороны. Причём очень просто – она была гостьей на нашей свадьбе.

В начале двенадцатого ночи в шатре неожиданно мигали лампочки. Намёк понятен! Промышленного электричества до середины шестидесятых годов не было, а местная электростанция работала до полуночи. Потом — перерыв до шести утра. Но что за свадьба в темноте или при лампах? И мчались гонцы, придерживая под мышкой бутылку или две с закуской. Через час «намёк» повторялся.

К двенадцати часам молодых провожали, дружно и тепло аплодируя всем застольем. Начинали покидать шатёр некоторые гости – от усталости, перебора, приличия. Самые «стойкие» держались часов до двух ночи. Гармонь уже молчала. Гости «сбивались» в отдельные стайки по интересам. Разговорам не было видно конца. Любимых тем – две: работа и рыбалка. Наконец и эти не выдерживали, и в шатре оставался только добровольный сторож из гостей.

… Второй день свадьбы начинался часов в одиннадцать. Гости приходили в новых нарядах, особенно это было заметно по жениху и невесте — вместо фаты и подвенечного платья она красовалась в новом, необычно красивом наряде. Молодых дружно приветствовали. Никто у нас в селе «не додумался» и не практиковал существующую в других местностях традицию утренней демонстрации простыни, как признака целомудрия невесты. Как не было у нас принижающих достоинство человека взимания калыма; проверки невест на их умение рукодельничать, стряпать; приглашения сотен порой незнакомых людей на свадьбу для количества. И это говорило не об отсутствии собственных традиций. Наоборот, показывало наши добрые русские черноярские традиции человеколюбия, уважения и доверия. А по поводу того, что невеста раньше положенного после свадьбы срока становилась матерью… «Невостребованные» кумушки «шипели» по углам:

— Пупок под нос, а она фату напялила.

Ну что ж, не удержались влюблённые на краю страсти раньше времени… Конечно, не приветствовалось это в обществе. Но… «телёночек»-то всё равно наш будет! Время – лучший судья, и оно со временем всем выставит свои оценки вернее любой простыни….

… А в воздухе витал манящий и вызывающий слюну запах горячего шулюма из свежей баранины. Что ни говори, — самое лучшее «лекарство» после вчерашних возлияний! Свадьба постепенно набирала обороты, правда, в несколько замедленном темпе – на вчерашние подвиги сил уже не хватало. Незадолгим гости дружно выходили из-за столов и под мелодию баяна отправлялись по улицам села. На груди у всех красовались праздничные цветы. Многие рядились под цыган, либо женщины надевали мужскую одежду и наоборот. С песнями и плясками шли до Волги, через площадь. По дороге бросали ребятишкам конфеты, встречных взрослых угощали вином, перегораживали дорогу, останавливая автомашины, и не пропускали дальше, пока водитель не выпьет стопку за молодых. Шумная компания часа через два добиралась до палатки, и веселье катилось дальше. Наговорившись, откушав, напевшись и окончательно осоловев, народ потихонечку расходился по домам, оставив надолго в памяти и душе добрые воспоминания о свадьбе, пожелав от самого сердца молодым долгой и счастливой жизни и надеясь, что так оно и будет.

А в понедельник вечером, после работы, в той же свадебной палатке собирались «хоронить концы» самые близкие родственники. Новых блюд не готовили, доедали «поганые куски», как говорили у нас, — то, что осталось в огромном количестве от застолья в нетронутом виде. Это был своеобразный «разбор полётов» или вечер приятных воспоминаний о прошедшей свадьбе. Новоиспечённые сватья и родственники дружно и с душой делились своими эмоциями, смеялись и шутили. С плеч свалился огромный груз, и все чувствовали облегчение и удовлетворение, что сделали такое большое и нужное дело, ни в чём не оплошали и не ошиблись. Кушали много, выпивали в меру. Хотелось просто отдохнуть душой, признаться ещё раз в искренности своих чувств к новой родне, построить планы на дружбу и помощь молодым в их первых самостоятельных шагах. По ходу застолья забивали в землю металлический лом, ударяя по очереди сверху кувалдой, подразумевая под этим действом прочность, надёжность и долговечность семейных уз новой семьи и нового родства. Как искренно хотелось в это верить!

… На многих свадьбах довелось погулять. В разных ролях – гостя, свидетеля, родственника. И все свадьбы оставили в душе и памяти только добрые следы. И всё же, больше всего почему-то запомнилась одна-единственная, где жених был серьёзным очень, а невеста ослепительно была молодой черноглазой кубанской казачкой с шикарной косой.

Поделиться: