
День рождения мог бы сегодня отметить Павел Коган – человек, подаривший нам «Бригантину» и строки:
«Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!»
Прекрасный поэт. Во время войны возглавлял разведгруппу. Погиб в 1942 году в перестрелке. Было ему 24 года.
ПАВЕЛ КОГАН
* * *
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова —
Сажень косая, твёрдый шаг —
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучась, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И всё-таки пробьёмся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где ещё найдёшь такие
Берёзы, как в моём краю!
Я б сдох как пёс от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы ещё дойдем до Ганга,
Но мы ещё умрём в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
* * *
Тебе опять совсем не надо
Ни слов, ни дружбы. Ты одна.
Шесть сотен вёрст до Ленинграда
Заснежены, как тишина.
А я пишу стихи, которым
Увидеть свет не суждено.
И бьют косым крылом просторы
В моё обычное окно.
И, чуть прищурившись, я слышу,
Как каплет с крыш. Я слышу, как,
Шурша, как шёлк, спешат по крышам
Старинной выковки века,
Как на распахнутом рассвете
Ты слёзы вытерла с лица.
Так мир устроен — дым и ветер,
Размах и ясность до конца.
БРИГАНТИНА
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас…
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьём за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьётся по ветру весёлый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.
Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса.
Вьётся по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
* * *
Снова месяц висит ятаганом,
На ветру догорает лист.
Утром рано из Зурбагана
Корабли отплывают в Лисс.
Кипарисами машет берег.
Шкипер, верящий всем богам,
Совершенно серьёзно верит,
Что на свете есть Зурбаган.
И идут паруса на запад,
Через море и через стих,
Чтоб магнолий тяжёлый запах
Грустной песенкой донести.
В час, когда догорает рябина,
Кружит по ветру жёлтый лист,
Мы поднимем бокал за Грина
И тихонько выпьем за Лисс.
СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ
Иней. Снег. Декабрь. Тишина.
Тишина не бывает тише.
Малярийная бродит луна
Рыжей кошкой по чёрным крышам.
Ах, кому она, к черту, нужна,
И собаки её не съели…
От метели и до вина,
От вина до крутой метели,
От стихов до пустой зари
(Тишина, тишина какая…
Непотушенные фонари…
Непроснувшиеся трамваи…)
Ты ходил под этой луной
(Дьявол, холодно…
«Пиво — воды».
«Ресторан».
«Подаеца вино»)
Мимо памятника Свободы,
Мимо домика, где я жил,
Мимо счастья на горностае.
Что ты думаешь, расскажи,
Что стихи чужие листаешь,
Что ты думаешь?
Что молчишь?
Что рука опять задрожала?
Зябко очень.
Такая тишь.
Закурить? Закурю, пожалуй.
Хочешь, всё расскажу?
Про снег,
Как сказала, что «нет»,
Про горе,
Как приснилося мне во сне
Без предела и края море,
Как заснеженным декабрём
Я любил, надеялся, путал,
Как, любовь потеряв, обрёл
Тот покой, что даётся круто.
Хочешь, всё расскажу?
Молчишь.
Улыбаешься. Милый… Милый…
Тишь… Совсем заметает тишь,
Видишь, комнатку завалило.
Полчетвёртого. Мы одни.
Очень холодно. Тихо очень.
Ах, какие морозные дни…
Ах, какие морозные ночи…
* * *
Ну, как же это мне сказать,
Когда звенит трамвай,
И первая звенит гроза,
И первая трава,
И на бульварах ребятня,
И синий ветер сел
На лавочку,
И у меня
На сердце карусель,
И мне до чёрта хорошо,
Свободно и легко,
И если б можно, я б ушёл
Ужасно далеко,
Ну, как же это мне сказать,
Когда не хватит слов,
Когда звенят твои глаза
Как запах детских снов,
Когда я знаю всё равно —
Всё то, что я скажу,
Тебе известно так давно,
И я не разбужу
Того, что крепко, крепко спит.
Но не моя ж вина,
Что за окном моим кипит
Зеленая весна.
Но всё равно такой порой,
Когда горит закат,
Когда проходят надо мной
Большие облака,
Я всё равно скажу тебе
Про дым, про облака,
Про смену радостей и бед,
Про солнце, про закат,
Про то, что, эти дни любя,
Дожди не очень льют,
Что я хорошую тебя
До одури люблю.
* * *
Мы сами не заметили, как сразу
Сукном армейским начинался год,
Как на лету обугливалась фраза
И чёрствая романтика работ.
Когда кончается твоё искусство,
Романтики падучая звезда,
По всем канонам письменно и устно
Тебе тоскою принято воздать.
Ещё и строчки пахнут сукровицей,
Ещё и вдохновляться нам дано,
Ещё ночами нам, как прежде, снится
До осязанья явное Оно.
О, пафос дней, не ведавших причалов,
Когда, ещё не выдумав судьбы,
Мы сами, не распутавшись в началах,
Вершили скоротечные суды!
Первое стихотворение в подборке пророческое. Павел Коган — очень сильный поэт.
Вот в дополнение некоторые сведения:
Памятник на могиле воина Павла Когана находится рядом с памятником-календарем, изображающем огромные цифры, символизирующие годовщину разгрома немецко-фашистских войск под Новороссийском. Павел Коган погиб в 23 года, возглавляя разведгруппу, на сопке Сахарная голова, На плите могильного памятника высечено его стихотворение. Еще до войны, в 1937 году, на стихи Павла Когана, написана песня «Бригантина» — о странствиях и приключениях, о дружбе и бескорыстии, считающаяся первой бардовской песней, которую в советское время пели все, уже не вспоминая фамилии автора. В 2012 году место захоронения Павла Когана бульдозером сравняли с землей в целях цементного завода. После этого добровольцами-краеведами здесь был установлен временный мемориал в память о поэте-разведчике.