Война с той стороны достигла состояния тотального остервенения. Там готовы на всё, и будут делать всё. Их выбор прост: украинская победа или русская смерть. Россия нуждается во внутренней мобилизации. Необходимо уже сейчас начать подготовку к открытым судебным процессам о зверствах нацбатов и ВСУ с 2014 по наши дни; желательно с насильственным привлечением на эти процессы неполживой интеллигенции – так в прежние дни принуждали сомневающихся смотреть фильм «Обыкновенный фашизм».

Наш противник не остановится ни перед чем. Необходимо извлечь страну и, главное, её политические элиты из состояния почти расслабленного.

Уровень напряжения и вовлечённости здесь, на Донбассе, и там, в Москве, – отличаются в разы, в десятки раз.

Проблема в том, что у этой войны столица противника – Киев, а наша столица – Москва. А столица должна быть – как Донецк. Москва-донбасская.

Москва должна иметь личные счёты. Она должна быть готова к абсолютным ставкам.

Ничего этого пока нет.

Пока наших пацанов разрывает на куски, московская элита отстаивает свои тыловые рубежи и если печётся о чем-то – то лишь о сохранении своей клановой солидарности.

Они – не на войне. У большинства из них она даже не начиналась.

 Пишут наши активисты из России.

«Собираю средства для наших бойцов. Закупимся и отправим. Хотелось с посылкой отправить бойцам детские письма поддержки. Написала завроно сельского района и позвонила директору городской школы с просьбой организовать такие письма. Завроно промолчала. Ответ директора: мы вне политики!».

Проблема в том, что пока российские подростки вне политики, украинские (а также польские, немецкие, бельгийские и какие угодно) – внутри политики, и уже не первый год сражаются с российской агрессией, или, не покладая рук, готовятся к оной.

Как результат: не то что срочники у нас даже не в курсе «чего там на Украине», но даже серьёзная часть контрактников, прибывающих сейчас в зону спецоперации, весьма туманно представляют суть и предысторию конфликта.

У нас не директор этой школы «вне политики» – а минобразование и минкульт. Ну и прочие мины в основном тоже.

На той стороне у государства всё просто: победа или смерть.

У нас: …ща протянем как-нибудь, а потом всё рассосётся…

* * *

Ну вот всё исправилось, наконец!

Война всё расставила по местам, как и предсказывали последний месяц патриотические паблики.

Диана Гурцкая и Стас Михайлов стали Народными артистами РФ.

Достойные наследники Клавдии Шульженко, Людмилы Зыкиной, Марка Бернеса и Александра Вертинского.

Страна великой культуры. Так победим…

В связи с тем, что Стасу Михайлову в разгар известных событий дали Народного артиста, замечу попутно, что Дмитрию Ревякину – Реально Великому Музыканту – даже Заслуженного не дают.

Равно как Алексею Джанго Поддубному.

И даже не спрашивайте про Чичерину.

Михайлов Стас – вот певец во стане русских воинов. Любовь народная.

…Это никогда не кончится.

* * *

Вообразим немыслимое и страшное.

Идёт спецоперация, идёт, и вдруг – предательство в Кремле, предательство в армии, предательство на центральных телеканалах – и вот уже войска Петлюры Бандеровича Мазепы штурмуют Ростов и Белгород.

И что, как вы думаете, наша неполживая интеллигенция? Закричит, как кричала последнюю неделю февраля и весь март: «Остановите войну любой ценой!».

Нет.

Они из своих отпусков будут, сжав кулаки, болеть известно за кого, ликовать и сурово цедить в блогах:

«Мне жаль, но это пришло возмездие. Вы сами во всём виноваты».

* * *

Листал тут дикарские украинские учебники.

Нехитрый заход, а работает. Украина (1914-1941) вычленяется из состава СССР и изображается на картах для семиклассников как отдельная территория, причём с Белгородом, Гомелем и даже Брестом. «Дети, это всё наше».

С тем же, и даже с большим успехом можно издавать учебники по истории Баварии, Прованса, Техаса и тем более Венеции.

Антиисторическая галиматья в школьных учебниках Украины не вкраплена в повествование, а является самим повествованием. Это учебники по квазиукраинской, квазиисторической галиматье. Это сон разума, который неизбежно порождает чудовищ.

* * *

Война идёт – вот за это.

За мать Олега Кошевого, за его могилу.

Это стихи Михаила Матусовского «Дорога»:

Как будто в гости к другу своему,

Я шёл к огням ночного Краснодона,

Где степь, неразличимая в дыму,

Как море, бесконечна и бездонна.

Где весь Донбасс, светясь, как пароход,

Плывёт равниной тёмной и покатой,

Где каждый незнакомый поворот

Сбивает с толку донником и мятой.

Где старые рудничные дома

Спускаются с песчаного откоса,

Где влажная и ветреная тьма

Всегда полна возни многоголосой.

Где за дорогой, в балке, над ручьём

Бушуют ветви тополя живого.

Где и сейчас о мальчике своём

Тоскует мать Олега Кошевого.

Он родился (в 1915), вырос, учился в Луганске, затем – Москва, затем – фронт: кандидат филологических наук (исследователь древнерусской литературы) военкор Матусовский – получает ранение, с поля боя его выносят санитары.

Донбасс и война – одни из главных тем в поэзии Матусовского.

Вы так сразу и не вспомните, что он написал, но я подскажу, и вы сразу скажете: конечно, знаю.

Он написал: «С чего начинается Родина? С картинки в твоём букваре…».

Он написал: «У безымянного посёлка, на безымянной высоте…».

Он написал: «Как ни странно, в дни войны есть минуты тишины, когда бой умолкает устало…».

Он написал – о возвращении в Луганск: «Вернулся я на родину, шумят березки встречные…».

Он написал: «Если б знали вы, как мне дороги подмосковные вечера…».

* * *

Генеральный директор сети кинотеатров «Мираж Синема» Виктор Рудман прогнозирует закрытие половины всех кинотеатров в России к середине мая. Причина – отсутствие голливудских фильмов.

Это как если бы нам сообщили: «Макдоналдс закрывается, мы все умрем с голода», «Колы не привезут, вы сдохнете от жажды».

Странно, к тому же.

В 2021 году в России снято 84 фильма, в 2020 году – 74, в 2019 – 87. Не знаю, что там за фильмы, конечно, но как бы то ни было – пришла пора учиться снимать своё.

Это великое время.

Пустите молодых. Дайте ориентиры.

Дайте рычаг. Они перевернут мир.

И снова будут в России – «Летят журавли», «Иваново детство», «Мне 20 лет» и «Калина красная».

Мы это когда-то умели.

Не возвращайте сюда Макдоналдс и Голливуд.

К тому же…

Есть отличное кубинское кино. Есть китайское кино. Есть весёлый Болливуд. Есть даже африканское кино. И есть крутое азиатское кино.

У русского человека наконец появился уникальный шанс: открыть для себя мир. Увидеть то, чего не видел никогда.

Стать огромным, всемирным, непомерным.

Стать самим собой.

Симфония о капитуляции

Глядя на сегодняшние события, неизбежно понимаешь, что Сталин при всех нам известных «но» был высочайшего уровня, с позволения сказать, арт-менеджер.

Подождите ругаться – давайте вместе вспомним кое-какие события и свершения.

Накануне Великой Отечественной войны произошли локальные конфликты, в которых так или иначе участвовал Советский Союз.

Гражданская война в Испании (1936-1939), хасанские бои (1938), Халхин-Гол (1939), Польский поход (1939), Советско-финляндская война (1939-1940).

Классик советской литературы майор РККА Евгений Долматовский в своих воспоминаниях пишет, что за право выехать в зону боевых действий между самыми знаменитыми молодыми поэтами той эпохи буквально шло соревнование. Долматовский был крайне огорчён, что его в 1939 году переиграл Константин Симонов и первым уехал на Халхин-Гол, став с той поры, пожалуй, самым известным военкором в СССР. Но далеко не единственным.

Сам Долматовский вместе с одним из главных учителей своего поколения, поэтом Владимиром Луговским, был направлен в Польский поход – на освобождение западных территорий Украины и Белоруссии. Оба литератора написали о том походе по великолепному поэтическому циклу.

С началом Советско-финляндской, вспоминают мемуаристы, целые курсы Литературного института в Москве записывались на фронт добровольцами. Впрочем, направляли к месту боевых действий только лучших и наиболее подготовленных. В составе Красной армии на Финской воевали молодые поэты Михаил Луконин и Сергей Наровчатов, поэт Арон Копштейн на той войне погиб. Твардовский и всё тот же Долматовский были там военкорами.

Все названные конфликты получали немедленное воплощение не только в журналистике и поэзии, но и в советской музыке.

Для Польского похода тут же были написаны победные марши о воссоединении с украинским и белорусским народами. Конфликт на Халхин-Голе дал сразу множество песен. Ну и конечно, были зафиксированы хасанские бои – достаточно вспомнить «Три танкиста» (музыка братьев Покрасс, слова Бориса Ласкина): «В эту ночь решили самураи перейти границу у реки».

Все эти события находили немедленное отображение в театре и в кинематографе. Те же «Три танкиста» прозвучали впервые в фильме «Трактористы» (1939) Ивана Пырьева, имевшем невероятный зрительский успех.

Пырьев, побывавший летом 1938-го у озера Хасан, задумал своих «Трактористов» именно там. Надо заметить, что в посвящённом производственным победам фильме военная тема проходит сквозной линией, как бы готовя страну к неизбежным столкновениям в будущем, а завершается это кино ещё одним песенным «боевиком» тех лет – «Маршем советских танкистов» («Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин…») того же авторства: братья Покрасс и Ласкин.

Именно потому, что система советской культурной пропаганды была отлажена, она запустила бесперебойную работу с первых страшных дней Великой Отечественной.

Напомню, что текст песни «Священная война» (поэт Василий Лебедев-Кумач) был опубликован в газете «Известия» уже на четвёртый день войны, а ещё через день великий композитор Александр Александров (автор нашего гимна) написал к этим стихам невероятной силы музыку.

Помимо композиторов старшего поколения, во всю мощь стремительно раскрылась тогда молодая могучая поросль: Тихон Хренников, Борис Мокроусов, Матвей Блантер, Вано Мурадели, Василий Соловьёв-Седой, Никита Богословский, Анатолий Новиков, Модест Табачников (практически все – выпускники Московской, Ленинградской и Киевской консерваторий 1936-1939 годов).

Военкорами на фронт отправился весь цвет советской литературы (между прочим, уже обстрелянный во всех предвоенных конфликтах и отлично мотивированный) – те же Симонов и Долматовский, Твардовский и Фатьянов, Сурков и Ошанин. Не говоря о писателях старшего поколения – участниках зачастую и Первой мировой, и Гражданской в лице, скажем, Валентина Катаева и Михаила Зощенко.

Самые талантливые, самые красивые поэтессы эпохи – Ольга Берггольц, Юлия Друнина, Вероника Тушнова – не просто создавали эпос войны, но и сами служили в составе армии или фронтовых бригад.

Одним из итогов происходивших на стыке войны и культуры процессов стало стремительное появление такого невероятного и не имевшего аналогов жанра, как русская советская лирическая военная песня.

Лирическая, подчеркнём! У противников ничего подобного не было!

Песню «Давай закурим, товарищ, по одной» композитор Табачников и поэт Илья Френкель написали уже в 1941 году.

Исполняла эту песню Клавдия Шульженко, известная к тому времени певица, в том же 1941 году добровольно вступившая в ряды Красной армии и немедленно отправившаяся в зону боевых действий в составе Ленинградского фронтового джаз-ансамбля.

В 1942-м появилась песня «Ты ждёшь, Лизавета» (композитора Богословского на слова Долматовского), и хотя формально она была о Гражданской войне, как и другая культовая песня той поры – «Смуглянка-молдаванка» (композитора Анатолия Новикова на стихи Шведова), – обе они обрели всенародное звучание именно в Отечественную, как бы связав воедино две эти войны.

Песню «Тёмная ночь» композитор Никита Богословский и поэт Владимир Агапов написали в 1943 году для фильма «Два бойца», который в том же году вышел. То есть здесь надо осознать следующее: страна, находящаяся на краю кровавой пропасти, ведущая немыслимую войну, тут же, не откладывая, снимает полнометражные фильмы. Находит на это силы и средства!

И главную причину всех этих свершений скрывать не стоит: в Кремле тогда находился тот самый арт-менеджер, который знал, что всё это нужно делать немедленно, сейчас же, а не когда-нибудь потом.

Боевые киносборники начали выпускать с первых недель войны, а уже в 1942-м вышли на экраны страны отличные военные фильмы «Машенька» режиссёра Юлия Райзмана и «Парень из нашего города» Бориса Иванова и Александра Столпера по сценарию Симонова.

В 1943-м страна увидела фильм о лётчиках «Воздушный извозчик» Герберта Раппапорта по сценарию Евгения Петрова – да-да, того самого, что вместе с Ильфом сочинил дилогию про Остапа Бендера.

В том же 1943-м состоялась премьера военной драмы «Жди меня», снятой по мотивам одноимённого стихотворения Константина Симонова.

В том же 1943-м великий режиссёр Александр Довженко снял мощную документальную работу «Битва за нашу Советскую Украину». Не мешало бы напомнить, что в Гражданскую Довженко служил в армии Украинской Народной Республики, в курене «чёрных гайдамаков», но в 1920-м перешёл на сторону красных и вступил в партию большевиков. И с тех пор вкалывал на русский советский проект, выдавая шедевр за шедевром.

В том же 1943 году композитор Тихон Хренников на слова поэта Виктора Гусева написал «Марш артиллеристов» («Артиллеристы, Сталин дал приказ…») для фильма Ивана Пырьева «В шесть часов вечера после войны» (1944).

В том же 1943-м появилась ещё одна культовая композиция – «Кто сказал, что надо бросить песни на войне?» композитора Анатолия Лепина на стихи Лебедева-Кумача.

В том же году – «Случайный вальс» («Хоть я с вами почти незнаком…») композитора Марка Фрадкина на стихи Долматовского.

Песня «Эх, дороги…» была написана композитором Новиковым и поэтом Ошаниным в 1945-м.

Мы назвали лишь несколько песен, но на самом деле список их огромен и по нынешним временам почти необъясним: в самый разгар военной страды производство шедевров было поставлено на поток.

Это же касается и театра, и кинематографа: полный перечень культовых спектаклей и фильмов той поры поражает размахом и объёмом.

Это же касается и литературы, и военной журналистики.

Если Сталину были нужны передовицы для газет, то их писали Алексей Николаевич Толстой и Илья Эренбург – писатели с мировыми именами.

Если нужны были именитые военкоры, готовые тут же выдавать прозаические шедевры, на фронт шли получивший полковника Михаил Шолохов и (в майорском звании) Андрей Платонов, создавший целый корпус великих военных рассказов, которые, к слову сказать, до сих пор не в чести у местного и мирового литературоведения: оно по известным причинам так и водит хороводы вокруг платоновского «Котлована», а победительный, краснознамённый, милитаристский Платонов им категорически не нужен.

На фронт буквально рвались (и попадали в итоге) главные эстрадные звёзды – скажем, Леонид Утёсов и Александр Вертинский, вернувшийся в 1943-м из эмиграции и требовавший в одной из своих военных песен выдать ему пулемёт (а то у нас многие до сих пор думают, что Вертинский только про кокаин и негров сочинял песенки).

Лучшие советские актрисы колесили по госпиталям с лучшими советскими стихами и песнями. Видели всё своими глазами. Именно поэтому их военные роли до сих пор пробивают насквозь.

Лучшие кинематографисты хоть и работали над фильмами в тылу, но опыта и впечатлений тоже набирались на передовой.

Это, повторяю, была выстроенная и закалённая на многолетних фронтах система, которая дала сверхрезультаты мирового уровня.

Непосредственно в годы конфликтов были написаны песни, звучавшие затем на всех континентах и до сих пор объединяющие людей России за любым столом; тогда же были сочинены книги, переведённые на десятки языков и отстоявшие нашу правоту перед миром; тогда же были сняты фильмы, ставшие мировой кинематографической классикой.

Это случилось не потому, что так совпало.

Ничего нигде и никогда просто так не совпадает. Сами по себе растут только сорняки.

Это случилось потому, что государство упрямо и последовательно работало, выстраивая год за годом небывалую кадровую пирамиду на принципах тотальной преданности Отечеству.

Не режиму (хотя и ему тоже) – но Отечеству.

Потому что из любви к режиму «Жди меня», «Эх, дороги…» и «Они сражались за Родину» не сочинишь.

Способно ли сегодняшнее государство на нечто сопоставимое – вопрос не открытый, а закрытый. Нет, пока не способно.

Открытый вопрос – готово ли оно хотя бы проговорить эти задачи.

Напоследок вспомним, что на подписание капитуляции в Берлине Сталин, помимо генералов, дипломатов, кинематографистов и военкоров, отправил ещё и композитора Матвея Блантера.

Чтоб он всё увидел и написал потом праздничную симфонию.

Вот это был подход. На века вперёд.

* * *

Что творится.

Михаил Ефремов из колонии: «Я по жизни против любых конфликтов. Но я прекрасно понимаю, что у руководства нашей страны не было другого выхода и потому положительно отношусь к тому, что происходит сейчас на Украине».

Сейчас «Гражданин поэт» Быков проклянёт Ефремова. И стих про это напишет.

Или скажет, что Миша под пытками это сказал.

Наконец-то в сыне проступает отец.

Ждём, когда Миша попросится в штрафбат.

Их там всё равно нет, да и не взяли бы его – но история приобрела бы высокое звучание.

Просто какой-то роман то ли Макаренко, то ли Льва Толстого, про педагогическое воскресение.

* * *

Попался мне в руки учебник – 10-й класс, украинский язык, общеобразовательный стандарт: по нему учатся все дети Украины.

И уже в самом начале учебника, в разделе «Языковая норма», вижу портрет Вакарчука. Он как бы являет собой символ этой нормы.

Вакарчук, что бы ни говорили, одарённый музыкант. Кроме этого он – лицо новой Украины, яростный сторонник Майдана.

Сейчас он переезжает из одного прифронтового города в другой, выступая на улицах: он уже дал концерты в Одессе, Харькове, Краматорске.

Так у подростков происходит сцепка: майдан – школа – языковая норма – Вакарчук – война – норма.

Не могу не отдать им должное: выбор точный. Кстати, учебник сделан вполне увлекательно.

Обратим взоры к нашей реальности. Есть ли у нас свой Вакарчук?

Думаю, нет. Мог бы быть – я даже знаю имена, – но государство с тонкими настройками не работает.

Ему – не надо.

А там – надо.

Поэтому у них в тероборону идут тысячи вчерашних детей.

А у нас 99 из 100 блогеров и рэперов, тоже вчерашние дети, идут на антивоенный митинг.

Тыловые крепости никогда не сдаются

Услышал тут прогноз: в России будет закрыта половина всех кинотеатров к середине мая. Причина – отсутствие голливудских фильмов.

Допускаю, что это правда.

Миллионы россиян давно не желают воспринимать ничего, кроме Голливуда, хотя кино снимают на всех континентах и основные кинооткрытия происходят далеко не в Голливуде.

Понижать планку всегда проще, чем её повышать.

До Шукшина и Тарковского надо расти. Голливудскую продукцию можно смотреть и получать удовольствие, вовсе не имея мозгов.

Впрочем, миллионы россиян принципиально не смотрят никакой голливудской продукции и всё ждут, когда для них наконец снимут новые «Летят журавли» и новые «Батальоны просят огня».

Но что меня удивило…

Как выяснилось, в 2021 году в России было снято 84 фильма!

Вы их видели?

Мы могли бы, если бы захотели, крутить целыми днями собственное кино.

Быть может, оно плохое?

Но зачем тогда на него дают деньги?

В 2020 году в России сняли 74 фильма, и большинство из них тоже не пошли никуда, кроме фестивалей и частных показов.

В 2019-м – ещё больше: 87 фильмов было снято.

Иные мне скажут: сам их и смотри.

Почему так скажут, понятно: эти фильмы, наверное, не о том, что болит у страны.

У неё много о чём болит, но очевидно: тема украинской войны для людей точно не чужая.

Причём для большинства населения она не чужая уже те самые пресловутые восемь лет.

Сегодня – тем более.

Зададимся простым вопросом: а кино об этом есть?

Про крымские события, про майскую Одессу 2014-го, про донецкий аэропорт, про Дебальцево, про Луганск, про харьковское уличное противостояние?

Сколько сюжетов! Сколько трагедий!

За восемь лет в России – вот чудо – сняли почти 600 фильмов.

Сколько из них – про нашу главную боль?

Я отвечу.

Пять полнометражных фильмов: «Крымский мост», «Военный корреспондент», «Солнцепёк», «Донбасс. Окраина», «Скоро всё кончится».

Не буду оценивать их качество (в каждом случае – спорное), но скажу, что даже их (за исключением распиаренного первого) толком никто не видел. Более того, в трёх случаях из пяти это была частная история, случившаяся вне государства.

То есть 595 фильмов мы сняли о чём-то ужасно важном, что куда важнее, чем все эти ополченцы и пожары в Доме профсоюзов, а по самой жуткой теме еле выцедили пять, и то, в сущности, вопреки ключевым трендам кинопроцесса.

Тем временем украинская сторона при самом активном содействии европейских кинокомпаний и при собственных колоссальных бюджетных вливаниях за восемь лет сняла не пять, а около двух десятков фильмов про своих лютых киборгов и про свои перемоги!

Там на поток это поставлено!

При том, что там зрителей меньше в три раза, а денег – в сто раз.

Украина это сделала по двум причинам.

Это её осмысленная государственная политика. И даже провал большинства этих фильмов в прокате (они все дрянные) государство не остановил. Снимают, да ещё и за рубеж тащат. Осуществляют пропагандистскую работу внутри государства и за его пределами.

(Представить, что фильм про наших ополченцев рискнул бы показать до 2022 года хоть один «русский дом» за границей, невозможно! На порог не пустили бы.)

Помимо политического аспекта, есть на Украине ещё и культурный – это личный выбор украинских драматургов, сценаристов, режиссёров, продюсеров, актёров. Они хотят про это снимать. Это зов их сердец.

В России, напротив, существует уверенный, хоть и не проговариваемый вслух заговор всех существующих институций – с подобной тематикой не связываться ни при каких обстоятельствах.

Ни один именитый режиссёр молодого поколения за подобную тему не возьмётся. Ни одна звезда первой величины сниматься в таком кино не станет.

Продюсеры обойдут это стороной: проблем больше, чем удовольствия от работы.

Минувшие полтора месяца мне было не до этого, но тут, наткнувшись на очередную украинскую боевую киноподелку, я вдруг вспомнил о нашем кинофронте. И поинтересовался у знающих людей: а что, может, там, где-нибудь в сияющих кабинетах, наконец приняли решение качнуть самую страшную и больную тему?

Перевести её на киноязык?

Нет, сказали мне.

Такого решения не было.

Собственно говоря, эта тематика даже не обсуждалась.

Как стоял на этой теме негласный бан, так и дальше стоит.

Раньше, все минувшие восемь лет, я думал, что они там, наверху, просто не помнят про нас – донбасских бузотёров с давно наскучившей всем приличным людям в России донецкой проблематикой.

Теперь я так не думаю.

Они помнят и не пускают всё это совершенно осмысленно.

Роднянский уехал, но система осталась.

В сущности, системе нужен «Левиафан» и нужен Голливуд. Голливуд и «Левиафан».

Так или иначе, наша система – заказчик всего этого.

Иначе откуда это всё взялось в таком тошнотворном количестве?

Здесь вырастили всё это сами. Оно колосится и даёт плоды.

Теперь нам сообщают: без Голливуда мы умрём.

Нет, мы умрём с Голливудом, в его огромном желудке.

Голливуд ровно на это и заточен – сожрать мозг основной массы, а тех, кто не дался, сожрать целиком.

Они жрут нас.

* * *

Мы об этом писали здесь уже в первые дни спецоперации: на освобождённых территориях надо вывешивать красное знамя победы. Оно было запрещено – и остаётся запрещённым на нынешней Украине. Это огромный символический жест. Не знаем, услышали нас или само так сложилось – но это происходит. В Изюме, в Энергодаре, в луганских освобождённых городах и посёлках появляются красные знамёна. Под этим знаменем победили тьму. От него исходит свет и сила.

Вместо Урганта

Вот уж не думал, что это напишу, но напишу всё-таки.

Помните Доренко?

Помните его в лучшие годы?

Помните, как этот полный сил и задора циник, профи – вдруг взял и пообещал в эфире на всю страну ковровые бомбардировки всем врагам России?

Я помню. Я онемел тогда.

И вот что думается сегодня.

Без обиняков, что называется.

Антон Красовский мог бы стать в этой истории тем, кем был Доренко в 1999 году: голосом мобилизации народа.

Может быть, дорогие россияне хотели бы кого-то иного вместо Антона – с другим бэкграундом, без столь либерального прошлого, – но кто у нас тут не либеральный в анемнезе?

Выбор у нас простой: либо бывший либерал, либо нацбол; либо какая-то мутная карьеристская сволочь, которая сидела в щели 33 года и подпевала любой власти.

Доренко, знаете, тоже был не идеал. Но вышел и заговорил, и ему поверили.

Та война была меньше по охвату и размаху, но государство тогда четко сказало: это народная страда, народная мука, и преодолевать ее будем всем народом.

И Доренко гремел, громыхал, парил, витийствовал в выпусках государственных новостей, аппелируя ко всей стране, переходя все грани, сам становясь главной новостью, задавая тон и подгоняя события.

Сегодня у нас проблемы и сражения куда более масштабные и жуткие.

Но та степень мобилизации так и не включена, не запущена властью страны.

Иногда кажется, что мобилизацию придерживают нарочно. И не главнокомандующий придерживает (ему докладывают проценты поддержки и рапортуют, что всё ок) – а кто-то вокруг него.

Да, есть Владимир Соловьев, есть Шейнин и Кузичев, есть Скабеева и Попов. Но они ж всегда были. Они привычную работу делают. Это не про мобилизацию – это, по сути и форме, та же самая аналитика, что была год, два или восемь лет назад.

А нам уже нужен неугомонный заводила, чьи безжалостные монологи будут будить народ по утрам и твёрдо успокаивать по вечерам.

Но этого заводилу пока не придумали, не вывели в главный эфир.

RT, где трудится Красовский, при всём уважении – локальная история. RT часть государствa, но не голос государства.

А русский человек должен включить тв – и на том месте, где был Ургант, вдруг увидеть новое шоу – с новым Левитаном.

Где этот вот Красовский – парит, крушит, ликует, ставит диагнозы и обещает Страшный суд.

А в перерывах между его поливами и разгонами – поют Джанго, Рем Дигга и Чичерина со «Зверобоем».

И Хаски ещё.

Хаски – единственный, кто был при Урганте, и сюда тоже придёт.

И Бортко в гостях сидит, и Никита Михалков, и Василий Ливанов, и Александр Михайлов, и Владимир Гостюхин, и Бояков, и Пускепалис, и Охлобыстин – все, короче, кто рискнул сказать: «Работайте, братья!».

И тогда мы вдруг поймём, что у нас новое телевидение, новые правила, и огромные задачи для всей страны.

Ну а то, что витийствует этот вот человек по имени Антон, а не какой-то иной – то извините: кого вырастили, тот и витийствует. Какая эпоха была минувшие 30 лет, такие и витии.

Даст Бог, теперь начнём других растить.

Но сначала победить бы надо.

Побеждать будем с тем, что имеется.

Выпускайте этого кракена, другие поломались.

* * *

Изучаю украинский язык – учебник 11 класса.

Авторы рассказывают, как создавались украинские фамилии. Украинские фамилии, пишут, это которые на -енко и –юк. Даниленко и Данилюк.

А русские фамилии на -ов или -ин. Данилов, Данилин.

А в Дании на -ен. Дансен.

А в Армении на -ян. Акопян.

Скрытая мысль авторов учебника украинского языка тут простая – украинцы отличаются от русских так же, как от датчан и армян.

Видите, какие фамилии разные? Даниленко, Данилов, Дансен и Акопян!

Комизм ситуации однако в том, что можно тупо взять украинских литераторов первого ряда и узнать, что их фамилии: Сковорода, Прокопович, Котляревский, Коцюбинский, Мирный, Вовчок, Рыльский, Тычина, Сосюра, Хвылевой и Драч. Ну и Тарас Шевченко.

А в русской, как мы помним, гордо стоят в ряд Жуковский, Достоевский, Толстой (три), Островский (2), Маяковский, а также Григорович, Белинский, Чернышевский и Блок, и плюс к ним Короленко и Анна Горенко (Ахматова).

И если с датчанами русским и украинцам делить надо только одного писателя – по фамилии Даль (луганчанин, тот самый автор великоросского словаря), – то между собой нас разделить нет никакой возможности.

Никакие -енко или -ов – вообще не работают.

Либо все их писатели – какие-то липовые украинцы, либо авторы учебника туфту детям загоняют.

Кстати, Гоголь. Чего он не Гоголенко?

Кстати, Зощенко. Чего он он Зощин?

* * *

Выпала откуда-то очередная статья Дмитрия Быкова о том, что у всех литераторов имеется «биполярочка» – раздвоение личности и психоз.

А вот не надо по себе судить, и по себе подобным.

Биполярочка у них у всех на самом деле одна. Говорливый глазастый человек считает подавляющее большинство страны смертельно больным мудачьем. Но при этом маниакально хочет быть самым родным и ненаглядным сыном своей страны и «этого народа». Однако всякий раз при виде матери его рвёт неудержимой рвотной рвотой.

Вот и вся биполярка.

Это не твоя мать, болезный.

Отцепись от неё.

* * *

Очень Простая Мысль.

Почему наши режиссёры снимали последние 20 лет такие хорошие (правда, очень много хороших) фильмы про бандитов и про криминал?

Потому что они среди этого жили, росли, некоторые даже вышли из этой среды, большинство с бандитами если не дружили, то встречались, брали у них (живущих теперь плюс-минус по закону) деньги на кино.

Почему наши режиссёры последние 20 лет (тем более последние 8 лет) не снимали, как правило, про новейшие военные конфликты ничего, а если пару раз снимали, то через раз – похабную чепуху?

Потому что они среди этого не жили, этих людей не знали и никогда с ними не встречались.

Готов поспорить, что условный Вырыпаев, или Сигарев, или Богомолов со Звягинцевым в придачу не видели в своей жизни ни одного ополченца. Да ладно ополченца – они не знают лично ни одного офицера Российской армии, или ОМОНа. И уж тем более не дружат с ними.

Масштабы этого социального расслоения мы не в состоянии в полной мере оценить. Но мы реально живем с ними в разных мирах.

Мы – не встречаемая нигде.

И не уверен, что нас познакомят.

* * *

Шахматист, гроссмейстер Сергей Карякин:

«Для тех кто не в курсе, я родился в Симферополе, затем в 9 лет мы с родителями переехали в Краматорск, там была сильнейшая шахматная школа Украины. Мы регулярно принимали участие в турнирах в Донецке и проводили сборы в Славянске.

Благодаря сильным тренерам и собственной работоспособности, именно там я сделал самый сильный шахматный скачок.

В Крым я вернулся в 12 лет уже гроссмейстером.

Поэтому я каждый раз с особой болью читаю новости о военных действиях в городах, где проводил своё детство».

Иные скажут: а, вон почему он поддерживает Донбасс – он местный.

Знаете, шоумен Александр Ревва родился в Донецке. Вырос там. Работал там на шахте! Был в донецкой команде КВН!

Потом началась война на Донбассе – и за 8 лет он не сказал по этому поводу ни слова. Никакой поддержки землякам не выказал ни разу.

Потом началась спецоперация – и он переехал в Арабские Эмираты.

Место рождения ничего не определяет. Совесть определяет.

Совесть подсказала Карякину вести себя так. А Ревве – так.

* * *

Никогда не был противником украинского языка, и не очень люблю шутки про «телячью мову». Много читал поэзии на украинском языке и многое помню всю жизнь наизусть.

Но.

В степях Украины нашёл я на днях учебник украинского языка за 10-й класс, и понемногу изучаю.

Я всё-таки не только в школе милиции и в школе губернаторов учился, но ещё и дипломированный филолог.

И как филолог сообщаю: многие новые правила украинского языка созданы искусственно и с одной единственной безумной целью – максимально отдалить украинский язык от русского.

Треть этих правил придумана вообще в последние восемь лет, другая треть – в последние тридцать.

Наряду с иными преступлениями киевского политического режима – считаю важным внести в список преступлений и это.

Потому что порча языковой системы – это осмысленное уничтожение идентичности человека.

Как-то спрашивал у Александра Захарченко: хорошо ли он говорит на украинском? Он ответил: я его знаю, но с началом войны – забыл.

И я понимаю, почему.

Киев сделал язык оружием для ломки сознания.

Вся эта история с безапелляционной подменой языка началась не вчера

Не просто подменой русского языка украинским – даже в тех местах, где считающих себя русскими было до 70 процентов.

Но ещё и подменой родственного русскому языка малороссийского диалекта (на котором говорила мать Гоголя и мать Шолохова) – англо-польским галицийским хуторским выродком украинского языка: злобным симулякром, который киевские элиты с трудом учили все 90-е и нулевые.

Прекрасный харьковский поэт Станислав Минаков ещё в 2008 (!) году написал об этом прекрасные стихи. Но в те годы в России никто этого не услышал.

Русский язык преткнётся, и наступит тотальный хутор.

И воцарится хам – в шароварах, с мобилой и ноутбуком.

Всучат ему гроссбух, священный, фатер его с гроссмуттер:

бошам иль бушам кланяйся, лишь не кацапам, сукам.

Русский язык пресечётся, а повыползет из трясин-болотин

отродье всяко, в злобе весёлой плясать, отребье.

Но нам ли искать подачек в глумливых рядах уродин!

Не привыкать – посидим на воде и хлебе.

Перешагни, пере- что хочешь, пере- лети эти дрянь и мерзость,

ложью и ненавистью харкающее мычанье!

…Мы замолчим, ибо, когда гнилое хайло отверзлось,

«достойно есть» только одно – молчанье.

Что толку твердить «не верю», как водится в режиссуре!

…Мы уйдём – так кот, полосатый амба, почти без звука

от убийц двуногих уходит зарослями Уссури,

рыжую с чёрным шерсть сокрывая между стеблей бамбука.

Водка «Тигровая» так же горька, как старка.

Ан не впервой, братишки, нам зависать над бездной.

Мы уйдём, как с острова Русский – эскадра контр-адмирала Старка,

покидая Отчизну земную ради страны Небесной.

* * *

Украина ведет борьбу с Пушкиным.

В Ужгороде снесли бюст великого русского поэта, в Мукачево снесли, в Тернополе.

Пушкина!

Пушкина везде сносят!

Юнна Мориц недавно заметила простейшую вещь: даже во время войны на уничтожение – в 1941-45 – русские не крушили наследие немецкой культуры.

Более того, добавлю я. Во времена нашествия Наполеона огромная часть аристократии оставалась франкофилами! Говорили на французском; а явившись в Париж тут же начали брать уроки – изобразительного и театрального искусства, например.

Одновременно в России царила ещё и оголтелая полонофилия – поэзия и музыка вечного и страшного врага восхищала всю думающую Россию.

Бог знает, когда всё это началось.

Может, когда Пётр пил за своих шведских учителей, и свозил со всей Европы мастеров – из тех стран, с кем воевали позавчера и будут воевать завтра.

Может, когда Московия научилась многому у Орды, приняла многое у Орды, и в ответ ордынская аристократия потекла в Русь, принимая русскую веру.

В любом случае, русские однажды поняли, что воевать с летописцами и запрещать языки – это дикарство и варварство.

И с тех пор победили навсегда.

* * *

Задача украинского учебника русского языка, последовательно выкорчёвывающего все русские (или принятые в русском языке) слова из обихода, – одна.

Полная перезагрузка мозга.

Надо, чтоб для будущего «украинца» Пушкин, Гоголь, Достоевский и Шолохов стали без перевода на украинский – самым элементарным образом непонятны.

Иначе он прочтёт это и ужаснётся, что Андрухович – это плохая, второсортная, убогая литература.

Но ладно Пушкин! Он империалист.

Надо, чтоб одесская военная песня или луганская шахтерская песня, или донецкая казачья песня, или советская песня про Киев – чтоб они тоже стали непонятны.

Чтоб украинский ребёнок услышал «Ты ж одессит, Мишка, а это значит, что не страшны тебе не горе, не беда» – и не понял там ни слова.

Иначе в нем однажды проснётся одессит Мишка, и сожрёт бережно выращенного гомункула.

* * *

Помните, это прекрасные вчерашние кадры из Дмитровска Орловской области? Когда обычные горожане, увидев колонну военных, направляющихся в зону спецоперации, бросились им дарить кто что может и приветствовать их кто как умеет.

Удивительное, трепетное, поразительное – и вместе с тем спонтанное действо – произошло.

Народ и его армия.

Теперь вообразите, что эта колонна случайно заехала в редакцию «Эха Москвы». В гримерку фестиваля «Нашествие». На планерку самого модного столичного глянцевого журнала. На концерт к реперу Оксимирону и рокеру Макаревичу. В практически любой московский театр на репетицию очередной, с фигой кармане, постановки. А то и в некоторые кремлевские кабинеты, и даже в отдельные министерства.

И вы ужаснётесь разнице между простым народом и его так называемой элитой.

р

* * *

Вообще прецедент с признанием Херсонской народной республики был бы отличным сигналом реально существующему или спящему сопротивлению в Одессе, Николаеве, Харькове, Полтаве, и так далее.

Люди увидели бы: «Русские могут это сделать».

Кроме всего прочего, это, похоже, единственно возможный ответ на поведение Зеленского. Если поначалу он был готов на переговоры, то теперь Зеленский всякое выступление начинает с того, что Крым и Донбасс остаются в составе Украины – «это даже не обсуждается».

На эту безусловно дерзкую позицию нужен исключительной наглости ответ: тогда мы вот Херсон ещё вернули, у нас там Потемкин похоронен, мы не можем его оставить на чужбине – так что можете добавлять теперь и Херсон в свои вечерние обращения к народу.

И когда Зеленским будет произнесено: «Крым, Донбасс и Херсонская область должны вернуться в состав Украины, это даже не обсуждается» – продолжить Запорожьем.

Дипломатия – она такая. «Жесты доброй воли» (Песков) – никто не ценит. Только жесты суровой воли.

* * *

У меня была книга с этими бесподобными иллюстрациями к гоголевскому «Тарасу Бульбе».

Я смотрел и перелистывал ее, будучи ребёнком, бесконечно. Жил внутри неё и всех узнавал в лицо.

Она была реальнее любой реальности тогда. И обрела плоть сейчас.

Вот Тарас – символ верности русскому казачеству, русскому царю. Символ Отечества.

Вот Остап – которого готовят к немыслимой пытке, и он спрашивает отца: слышишь ли ты меня? И отец отвечает: слышу.

Вот Андрий, влюбившийся в польскую паночку, предавший своё предназначение, своё имя и убитый отцом.

Аминь.

* * *

Каждый новый день противостояния – подтверждение немыслимого, необъяснимого, библейского уровня гения Гоголя.

«Вий» и «Тарас Бульба» – не заканчиваются, но длятся и длятся.

Русская литература снизошла к нам не отсюда. Это сценарий русского бытия.

* * *

Идём дальше по Гоголю.

Тарас, Остап и Андрий – это настолько очевидные совпадения с днём нынешним, что в висках ломит.

Но есть не менее очевидные совпадения, о которых мы вспоминаем реже.

Перед нами Чичиков и Хлестаков.

Один – покупатель и продавец мертвых душ.

Другой – мелкий человек, типологически – плохой актёр, которого приняли за другого, и он, удивлённый, понемногу вошёл в роль.

Иные скажут: так они ж русские, россияне – и Чичиков, и Хлестаков.

А Зеленский, что – украинец? Он обычная вырусь – человек русской цивилизации, в которого заселился черт.

(То, что Чичиков и Хлестаков – черти: общее место филологии.)

И когда мы видим, как Зеленский едет в Бучу – мы должны узнавать архетипическую основу: это Чичиков, торговец мертвыми душами.

И когда Зеленский гуляет по городу с очередным британским гостем – мы должны узнавать, кто это. Это Хлестаков, которого приняли за президента.

Сейчас губернатор Евросоюза предложит ему свою дочку в жены.

…Пока не явится настоящий Ревизор.

«День литературы»

Поделиться: