* * *

Устал метелить снегом ветер,
Встал на дыбы и был таков…
Он управлять один на свете
Мог парусами облаков.

Они парили над землёю
И раздувались, как могли.
И новый день, сгущаясь мглою,
Касался неба и земли.

А снег улёгся тихо наземь,
Никем не тронутый пока.
Над ним торчали комья грязи,
Припорошённые слегка.

Он был нежнее розы белой…
И вдохновения глоток
Я испытал… И сердце пело.
Так, что сдержать его не мог.

Душа вздохнула. Передряги
Остались где-то за строкой…
И только местные дворняги
Окрест тревожили покой.

 

* * *

Метёт под Старый Новый Год,
Беснуется метель!
Что за собою принесёт –
Мороз или капель?

На ветер пыжится пурга,
И ей покоя нет.
И дом, и город, и река –
Один-единый цвет.

Белым-бело. Удивлены?
Быть может, потому
Я это чудо новизны,
Как Божий дар, приму!

 

Прелюдия к Рождеству

Деревья белые меха
В начале января надели.
Идут российские снега,
За ними следуют метели.

И я, печатая следы,
Иду, а сердце замирает
От первозданной красоты
Морозом тронутого края.

Не за горами пик зимы.
И месяц пашет небо плугом,
И Рождество встречаем мы,
И поздравляем с ним друг друга…

 

Каникулы в любви

Настали вдруг каникулы в любви.
И надо же, под самый Новый Год!
Подумал по-французски: «Се ля ви».
По-русски вышло всё наоборот.

Она вкушает вкусный оливье,
А у меня – батон и колбаса…
И я уже, слегка навеселе,
Уставил взор в ночные небеса.

А за окном декабрь пошёл вразнос!
Ему проститься не хватило дня.
Вручит ли суматошный Дед Мороз
Тебе подарок скромный от меня?

Желанье есть. Звучит курантов бой!
Торжественный салют по всей стране…
Мечтаю помириться я с тобой
И провести всю ночь наедине.

 

* * *

Мы пьём шампанское в таверне
На берегу родной реки.
И с теплохода «Пётр Первый»
Трубят могучие гудки.

Они зовут тебя в дорогу,
Переполняя грёзы дня,
А по плечу сползает локон
И очень трогает меня.

Уже сентябрь одет по моде,
Уже пора слетать листве.
И теплоход с тобой уходит
В 17-40 по Москве.

Акации поникли кисти.
Прощальный тост на посошок.
И вновь Семнадцатая Пристань
В своей красе у наших ног.

Покачиваясь, «Пётр Первый»
Ушёл, не ведая покой,
Оставив позади таверну,
Меня и чаек за кормой…

 

* * *

Желтоликой луна появилась,
Не меняя насиженных мест.
И, наверно, кому-то на милость
Звёзды падали с дивных небес.
И осенние тихие звуки
Забавляли вечернюю тьму.
В это странное время разлуки
Я не верил уже никому.
Я доверился нежному чувству,
Понимая усталой душой,
Что великое чудо – искусство
Часто об руку ходит со мной.
И уже заоконным сюжетом
Заполнялся тетрадный листок…
Я задумал писать не об этом…
Вышло так. Я иначе не смог…

 

* * *

Секира месяца сечёт,
Срубая звёзды с небосвода.
А жизнь отсчитывает счёт,
Перебирая год за годом.

О, скоротечность бытия!
И где ты, юная беспечность?
Своё безмолвие тая,
Не открывает тайны вечность.

И ни к чему уже слова,
Когда тебя берёт за душу
Всей этой ночи синева
И заставляет только слушать.

Я слышу шорохи листвы,
Что опадает постепенно.
Но не склоняю головы
Пред увяданием и тленом.

И мне не нужен тот покой,
Что вечно царствует над миром,
Когда сечёт над головой
Лихого месяца секира.

 

* * *

В чернильницу ночи перо обмакну,
Закапаю кляксами звёзды.
Готов я загладить былую вину,
Да, видно, покаялся поздно.
Парит надо мною ночной небосвод,
Луна выплывает навстречу.
Устала душа от житейских хлопот,
Порадовать надо. Да нечем.
Достаточно в небе забавных светил,
Что стаями бродят по кругу.
И если Всевышний меня не забыл,
То, может, протянет мне руку?
Свеча озарит меня жёлтым огнём,
В душе успокоится смута…
Прошу я остаться с любимой вдвоём
До самой последней минуты.

 

* * *

Утопает станция в цвету.
Ветер на перроне, как метельщик,
Разметает эту красоту,
Но её становится не меньше.

Я иду и слышу дальний свист.
Где-то там грохочет электричка.
На стоянке крутится таксист,
Что готов сорваться за «наличку».

Снова я валяю дурака,
Не топчусь, не маюсь, не встречаю.
Я – в буфет, где мне наверняка
Вновь нальют общественного чаю.

А к нему, как водится, сто грамм
Подниму с подвыпившим соседом:
– За любовь!
– За Астрахань!
– За дам!
– И за то, что никуда не еду!

 

* * *

Аэропорт был пуст и светел,
И также пуст и светел зал.
На полосе осенний ветер
Кружился, падал и взлетал.

Я в ожидании. О, Боже!
Считал минуты, сам не свой!
И в мыслях ты, наверно, тоже
Была давным-давно со мной.

Срок расставания не вечен.
Я в даль глядел во все глаза.
Торжествовал упрямый вечер,
Вкатив луну под небеса.

А самолёта нет в помине.
Есть вечер, ветер и луна.
И непонятно, кто повинен?
Хотя не важно, чья вина.

Лишь на меня сквозь свет небесный
С тоской глядят глаза планет.
Планетам во вселенной тесно,
А на земле им места нет.

А для тебя — вся эта площадь!
И город, что дождётся нас…
Нет! Провожать гораздо проще,
Чем ожидать, как я сейчас!

 

* * *

На Лебедином озере туман
Расходится и тает понемногу.
И лебедь, продолжая свой роман,
Зовёт подругу в дальнюю дорогу.

Великолепен города уют
В дремотный час стихающего гуда.
Старинные часы на башне бьют,
Опаздывая вечно на минуту.

Всё чередом, как было, так и есть:
Старинный стиль хранят ещё Исады.
Мой милый город, я с тобой, я здесь
И ничего мне более не надо.

О, Астрахань, судьба моя и рок,
И Родина от центра до задворок.
И если покидаю твой порог,
То знаю, что как сын тебе я дорог.

Над городом опять задул Норд-Вест.
Лист за листом слетает на запруду.
А вдалеке над колокольней крест
Хранит всех нас и Кремль, подобный чуду!

Поделиться: