Утро августовского дня, как и все предыдущие дни уходящего лета, ознаменовалось невыносимой жарой. В былые годы после Ильина дня плескание десантуры в городских фонтанах знаменовало завершение купального сезона в южном городе. Вода в реках становилась прохладной, словно сама природа набросала в неё ледяные глыбы. Купаться, конечно же, можно было, при условии, если не было дождя. Но по закону подлости, именно внезапный дождь разгонял посетителей городского пляжа, и все последующие дни они уже не испытывали жгучего желания окунуться в прохладную речную воду. Да и влажный песок как-то не способствовал беспечному отдыху.

…Настроение у Людки просто зашкаливало – закончилась рабочая неделя, впереди два дня «расслабона» у родителей. Живут они недалеко от города, на автобусе минут за сорок доберёшься. А там и пирогами побалуешься, и покупаешься в речке прямо на задах их подворья, и с подружками пообщаешься. А можно просто поваляться в кровати до обеда. Но не это главное. Главное было на ней — наимоднейший брючный костюм, который она только что забрала из ателье в Доме моделей.

…Дерево умирало медленно. По его жилам ещё бродил сок жизни, но оно уже было обречено. Дерево само не знало, что умирает. Дерево всё так же трепетало листочками, перебирая весело струны солнца, отчего, в который раз рождалась музыка лета – тихая и ясная, какая бывает в нашей средней полосе после майских дождей и гроз, когда устанавливается хорошая погода, предвещая богатый урожай и осенний достаток.

В пустой аудитории нас теперь только двое. Я и Баташёва Людмила Анатольевна. Людмила Анатольевна держала трубку мобильного на некотором расстоянии, так как была из рядов интеллигенции не совсем позднего Союза, и некоторые обороты нашей заведующей учебной частью казались ей очень громкими и малоприятными… Она то морщилась, то растерянно улыбалась, иногда пыталась что-то безуспешно вставить. Монолог был очень долгим и крепким.

Когда Светлане исполнилось двенадцать лет, решили её родители удовлетворить заветную мечту малолетней дочери – заиметь свою собственную собаку. И не какую-нибудь, а породистую овчарку. Когда девочки начинают созревать, их почему-то тянет к собакам. Мальчиками, на ту пору, они ещё не умеют ни управлять, ни влиять на них своими девичьими чарами, а вот заиметь друга в собачьем обличье, их почему-то тянет не по-детски. Наверно, потому, что в покорном четвероногом друге они видят будущего супруга, которым, придёт время, они будут управлять точно так же, как и послушной, бессловесной собачонкой.

Жил-был мальчик в Ленинграде… Однажды зимой он по дороге из школы слепил снежок, кинул его в дерево, промахнулся и попал в окно дома. Окно разбилось. Из дома выскочил человек и погнался за мальчиком. И вот мальчик бежит, у него расстегнулся ранец, из него вылетают книжки, тетрадки. А мальчик бежит и думает: «И почему я бегу от этого ужасного мужика, когда я мог бы в это время лежать на своем уютном диване и читать своего любимого американского писателя Эрнеста Хемингуэя. Ведь он, наверное, сейчас сидит в маленьком баре на солнечной Кубе, пьёт настоящий кубинский ром, курит ароматную кубинскую сигару и любуется на очаровательных кубинских мулаток.»

Этот рассказ предложил для публикации его автор Виталий Анатольевич Ручкин, полковник в отставке, заведующий кафедрой судебной экспертизы Волгоградского госуниверситета, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, член Союза писателей России.

ВИТАЛИЙ РУЧКИН

ВСТРЕЧАЙ, МАРИЯ…

   Висевшие на стене часы-ходики мерно отстукивали время. На их циферблате, разрисованном по мотивам знаменитой картины «Утро в сосновом лесу», чётко обозначились фигурки медвежат, замерших на поваленном дереве. Рассвет уже вовсю стучался в окна комнаты, выходившие на восток. До сих пор преобладавшие на их стёклах чёрные тона уступали место сначала тёмно-алым, а потом нежно-розовым цветам. Недолго покрасовавшись на полированной глади окон, они стали бледнеть и постепенно переходить в обычные дневные краски. Вот и само дневное светило, ещё не до конца стряхнувшее с себя ночную дремоту, уже с любопытством заглядывало в оконные проёмы, озорно разбрызгивая по стёклам фонтаны весёлых солнечных зайчиков, которые игриво прыгали в комнату и шаловливо разбегались по стенам, потолку и мебели.

Футбол Витька любил всегда. Стадион был рядом с домом, и все вечера ребятня колотила мячом по воротам. Мастерство рождалось в упорных тренировках и упрямом мальчишеском желании всех победить. В школе и вовсе шла постоянная «война» между классами. Здесь законодателем мод был 11-А класс. Без шансов и сомнений! Учителя̀ физкультуры добились от районного спортивного руководства разрешения присвоить третий взрослый разряд двум первым командам первенства школы. Это чтобы интрига была. Витька не претендовал на бомбардира и стоял в защите. Не хватая звёзд с неба, он обладал уникальной способностью отбирать мяч у соперника. Витькин класс отвоевал себе второе место и третий взрослый разряд каждому. Витька гордился и хвалился этим всю жизнь. А вот развиваться дальше по футбольной линии не получилось. Но вот посмотреть хороший футбол по телику да порассуждать о тонкостях игры – этого не отнимешь!

Он встретился с ней снова через многие годы, почти целую жизнь спустя. Встретился нежданно-негаданно, в интернете, на сайте «Одноклассники». По фотографии, там размещённой, узнал её сразу, хотя трудно было поверить и представить, что это и есть она, его одноклассница Наташка Соколова. То ли седая, то ли такая же русовато-пепельная, какой и была в юности. Поначалу эта нечаянная встреча с ней его не взволновала. Ведь столько времени прошло, более сорока лет. Столько произошло в его жизни, в стране, да и в мире. Да что там, прошла основная и большая часть жизни. И сам он, казалось, был уже совершенно другим.

В мои студенческие годы попасть в общежитие вместе с поступлением в институт было большим счастьем. И далеко не всем оно, это счастье, улыбалось. Из 75 поступивших «общагу» получили всего 6 человек. На мой изумлённый вопрос, а есть ли у кого-то ещё, кроме меня, такие скромные доходы – 15 рублей на члена семьи в месяц, — секретарь деканата Нина Фирсовна протянула справку какого-то колхоза «Путь в никуда», выданную матери Юрки Галицкого. Из неё следовало, что получила она за свои труды за весь прошедший год аж 27 рублей, что в переводе на ежемесячный доход потянуло на 1 рубль 12 копеек на каждого члена семьи! Вопросы мои отпали сами собой. Два года пришлось жить на квартире. Кроме большой оплаты, это ещё и зажим какой ни на есть свободы в том возрасте, когда её больше всего хочется. Одним словом, пресная это была жизнь…