Новую книгу выпустила в преддверии наступающего года астраханская писательница, член Союза писателей России Марина Паренская. Сборник рассказов «Новые соседи» вышел в издательстве Р.В.Сорокина. В центре внимания автора, как и прежде, – жизнь простых людей. Паренская пишет о них, как говорил поэт Николай Дмитриев, «не принимая судьбы их за мелкотемье». Так что 2025-й год писательница будет встречать хоть и с «новыми соседями», но людьми добрыми и отзывчивыми. А, как известно, как новый год встретишь, так его и проведёшь! Новых творческих удач, Марина Викторовна!

МАРИНА ПАРЕНСКАЯ

НЕ ИЗ ДОМУ, А В ДОМ

Рассказ

Внука Людмила любила больше жизни. И уже не вспоминала, что поначалу, когда Пашка, сын, пришел к ней с известием о Лениной беременности, закричала: «Или аборт пусть делает, или пусть своей мамаше подарок преподносит, а мне не надо!» Она тянула Пашку одна, муж Павел умер, когда сын в первый класс пошёл. Однажды, снимая широкое обручальное кольцо, «бочонок» называлось, по знакомству достали, она увидела, что оно лопнуло. С чего вдруг? И сразу поняла: не к добру. А следом у Павла обнаружили рак. И всё закрутилось вокруг его болезни, страшного ухода, похорон-поминок.

Остались с Пашкой одни, мужнина родня далеко, да и не ладила она ни с кем, а после смерти Павла тем более никого видеть не хотела. Не донимали друг друга никакими разбирательствами, ненужными объяснениями. Делить было нечего: квартиру, в которой они жили, Людмиле завод дал. Какие претензии? Машину не успели купить, хотя стояли в очереди. Деньги эти потом на сына Пашку пошли. После армии приодела, мотоцикл купила. Потом он уже сам, продав мотоцикл и подкопив деньжат, приобрёл машину, «копейку». Воспитывала она его правильно. Пашка не пил, не курил, был заботлив и ласков. Видать, не с ней одной. Недоглядела…

«Пусть своей мамаше подарок преподносит, а мне не надо!» Она осеклась, увидев несчастное Пашкино лицо, но дальнейшего разговора вести не стала. Пошла на работу с испорченным настроением. Ольга, подруга, сразу поняла: что-то случилось. И ей, захлёбываясь от слёз и негодования, Людмила выплеснула всё. Как будто Ольга не знала про её бессонные ночи у Пашкиной постели, когда он жестоко заболел воспалением лёгких, как будто не видела их, когда они вместе сажали картошку – было время, завод участки выделял, и они все спасали себя от голода в 90-е, Пашка подростком был, а пахал как большой, Людмила гордилась им… Всё это Ольга знала, но сказала: «А ты чего ревёшь? Горе, что ль, какое? Ну беременна девчонка. Будет у тебя внук. Это же хорошо! Не из дому, а в дом». И Людмила замолчала на полуслове, как будто ждала команды.

Вечером сказала растерянному Пашке: «Срок-то какой? Уместно ли свадьбу играть или так зарегистрируетесь?» Свадьбу всё же сыграли. Скромную, но хорошую. И внук, уже третий Павел, стал радостью для Людмилы. С ним она проживала те счастливые моменты, которых не помнила с сыном, озабоченная проблемами выживания. И внук радостно откликался на её любовь и заботу.

Сын с женой работали на Севере, растили дочек-близняшек, внук оставался с ней. И вот сейчас он стоял перед ней, взрослый, красивый, и ей казалось, что она уже слышала такое, слова были другие, а смысл тот же. Внукова девушка ждала ребёнка. «Бабуль, к какому врачу ей лучше, чтобы аборт сделать? Ну так, чтобы без последствий? Чтобы потом могла родить?»

— А сейчас-то почему нельзя?

— Ну, мы молодые ещё, хочется пожить для себя…

А с ребёнком, значит, не для себя. Ну понятно.

Она вспомнила, как сама не хотела принимать внука двадцать лет назад. И Ольгины слова: «Не из дому, а в дом».

— Ты дай мне телефон твоей девочки, — попросила внука. — Она тоже… для себя жить хочет?

— Я хочу, баб. Тебе моё мнение не важно?

Он сказал это жёстко, даже грубо. Подвёл черту под разговором о ребёнке.

А она всё же позвонила. И встретила эту новоявленную сношеньку из роддома с четвёртым уже в её жизни Павликом. Взяла её к себе. Не из дому, а в дом. А внук из дома ушёл. Жить для себя. И она не стала ругаться, препятствовать, настаивать. Не стала ссориться. Звонила иногда внуку, интересовалась, как дела. Рассказывала о маленьком Павлике. Теперь уже с правнуком она проживала то, чего не было даже с внуком. Наверное, по-другому стала воспринимать жизнь вообще.

Юлька, сельская девочка, заканчивала медицинский колледж, ладила с Людмилой и очень любила Павлика. Павлика-сына. Хотя старшего Павлика тоже любила, Людмила это знала. Но вела себя эта нежена по-умному, никого не осуждала и ничего не требовала. Просто жила. И Людмила удивлялась этой деликатности, жалея Юльку. А больше удивлялась тому, что открылось в ней самой, которой никто не помогал, всего добивалась сама. А тут чужая девчонка на всём готовеньком, а любимый внук на квартире, и это почему-то Людмилу не злило.

Конечно, всё дело было в маленьком Павлике. Внешне это был вылитый внук. И вылитый сын Людмилы. И черты покойного Павла, мужа, проступали в нежном изгибе маленького подбородка, ясном взгляде, приподнятых «домиком» бровках. Павлова линия, продолжение сына и продолжение внука, сладостно щемили сердце и дарили неясную надежду. Верилось, что всё наладится, и это придавало и сил, и смысла Людмилиной жизни.

Однажды раздался звонок в дверь. Юлька была на занятиях, малыш спал в кроватке. Людмила пошла открывать, радуясь своему предчувствию. На пороге стоял внук.

— Бабуля, привет. Можно пройти? Я к сыну…

Поделиться: