Новые переводы Юрия Щербакова

ХАЛИМАТ БАЙРАМУКОВА

с карачаевского

* * *

Не ищите женщин некрасивых,
Некрасивых женщин просто нет!
Ну-ка, мужики, покуда живы,
Признавайтесь: есть иной ответ?

То-то и оно! В момент отрыва
Прогудит сердито самолёт:
«Не ищите женщин некрасивых!
Вот счастливых нам недостаёт!»

Никакое вовсе и не диво,
Повторять готова вновь и вновь:
«Не ищите женщин некрасивых,
Если прикоснулась к ним любовь!»

И её волшебные порывы
Дарят к сердцу множество путей.
Не ищите женщин некрасивых –
Мамы все прекрасны для детей!

Где там старость бродит сиротливо?
Не пускай её, подруга, в дом!
Не ищите женщин некрасивых –
Мы прекрасны в возрасте любом!

Пусть звучат любовные мотивы
До конца на жизненном пути.
Не ищите женщин некрасивых –
Никогда таких вам не найти!

* * *

Я не умею о любви кричать.
Не верю тем, кто делать это склонны.
Вот так порою на речную гладь,
Шумя и пенясь, налетают волны.

И вот их нет. А пене – грош цена,
Как чувствам, исчезающим до срока!
О, как молчит и дышит глубина
Родного настоящего потока!

Я не умею о любви кричать,
Живу, дышу и наполняюсь ею.
Я за любовь готова жизнь отдать
Без лишних слов. Иначе – не умею.

РОДНОЙ ЯЗЫК

Я умирала, но не умерла.
Смерть уползла. Зато знакома с нею
Я навсегда… Клубящаяся мгла,
Которая стремительно чернеет

И тянет, будто в омут с головой,
В ту глубину, откуда нет возврата, –
Вот что такое смерть. Во мне, живой –
Лишь эта мгла и белые халаты.

Они меня спасали, как могли,
Мои земные золотые братья.
Но отрывали силой от земли
Холодные и цепкие объятья.

Лишь потому осталась я жива,
Что услыхала, хоть сознанье гасло:
Звучат на карачаевском слова –
Родной язык в судьбу вмешался властно!

Над телом продолжали колдовать,
А я уже была на белом свете!
Да, человек рождается опять –
Родной язык тому живой свидетель!

* * *

В вагоне расплескался кипяток,
Достались капли огненные многим.
И у моей судьбы такой же вот итог –
Нежданно расплескалась по дороге.

А только жизнь я вовсе не кляну,
И коль дано ей повториться снова,
Пусть обожжёт она меня одну,
Попутчиков закрыть собой готова.

НИКОЛАЙ САНДЖИЕВ

с калмыцкого

РОДИНА МОЯ

О, Родина моя, Аршань-Зельмень!
Судьбы моей здесь улицы-страницы
Из книги, по которой научиться
У мудрых старцев было мне не лень
Душевности и щедрости традиций!

О, голос твой скворцовою весной,
Где с гулом проводов дано сливаться
Мятежным песням вязов и акаций.
А песни их – о родине степной,
О счастье здесь трудиться и влюбляться.

Аршань-Зельмень, тебе внимаю я
Сквозь городские будни и парады.
И ветра свист разбойный – мне награда:
Он почки разбудил в родных краях,
И лучше вести утром мне надо!

Не хватит слов, чтоб отблагодарить
Тебя за всё, что сделала для сына!
Лишь телом – не душой тебя покинул.
Но и тогда не оборвётся нить,
Когда вернусь навечно в эту глину…

* * *

Я был в далёкой Поднебесной
И там – Творцу Земли хвала! –
Вдруг ощутил, что вечной песней
В меня Калмыкия вросла.

Ещё в одной стране далёкой,
Где пирамиды выше гор,
Мне за пустыней, на востоке
Ковыльный чудился простор.

Кипели Балтики просторы,
Грозились крутизной волны.
А мне мерещились озёра
Моей родимой стороны.

В Тянь-Шане мне над горной цепью,
Где вечный снег под солнцем лёг,
Казалось, что полынной степью
Знакомо пахнет ветерок.

Вокруг – альпийские поляны,
Цветы в неоновых огнях.
Но ярче них горят тюльпаны
Весною на солончаках!

Поездил я по белу свету,
Провёл в разлуке много дней
И понял: не было и нету
Прекрасней Родины моей!

Калмыкия! Твоё дыханье
Я ощущал всегда в пути.
Мне помогали расставанья
Отчизну в сердцу обрести!

СТОЛИЦА ДУШИ

Древо жизни Калмыкии ветви свои
Далеко распростёрло над ширью степной.
Здесь белугою Каспий ревёт от любви
И стада своих волн поднимает весной.

Здесь над Волгою краше не сыщешь моста,
Что из радуг живых сотворил небосвод.
Здесь прекрасной загадкой звенит: «Элиста!»
Это ветер безбрежное имя поёт!

Чтоб увидеть её – прозревает слепой,
Элиста от души привечает его.
Здесь становится щедрым последний скупой.
С детских лет нам знакомо её волшебство!

Справедливость и правду степную вершит,
Сыновей отправляя в орлиный полёт.
Золотая столица судьбы и души
В каждом сердце калмыцком незримо живёт!

ОДА СОЛНЦУ

О, озорное мартовское солнце,
Наездник, попирающий снега!
Капелями над вьюгами смеётся,
Ему весны улыбка дорога!

Вызванивают дерзкие копыта
Мелодии разбуженных ручьёв.
Подснежники? Им время жить открыто!
Пришла пора подсолнечных цветов!

О, мартовское дерзкое светило,
Сердцам людей дарящее тепло!
Вливает в жилы жизненные силы,
Холодному спокойствию назло!

Вот только б счастье не промчалось мимо!
Загаданное сбудется иль нет?
О, солнце, помоги в глазах любимых
Прочесть один-единственный ответ!

Пора надежды, радости, азарта,
Любви и обновленья торжество,
Да здравствует святое солнце марта!
Да здравствует пришествие его!

БАЛЛАДА О БУШТИНЕ

Как убежать со свадьбы затяжной?
Спасенье – скакунов лихие ноги!
В то утро нам с казашкой Буштиной
Случайно оказалось по дороге.

Случайно ли? Ведь я – из Элисты!
И потому клянусь я конской гривой:
Свидетель исполнения мечты
Сам невзначай становится счастливым!

Как я тогда… Мгновение, замри!
Открытие, рождённое тобою:
Родился я для этой вот зари,
Для встречи с ненаглядною судьбою!

Стучало сердце яростней копыт,
И улыбалась женщина медово:
– Наш путь в моё становище лежит,
Слова любви там слушать я готова!

Смеялась так победно Буштина,
Что пробудилось заспанное солнце –
Лучи стремятся сами в стремена,
Когда призывно женщина смеётся!

Алма-Ата осталась за спиной,
И с колдовской неодолимой силой
Казашка напевала: «Милый мой!»
Степное эхо разносило: «Милый…»

Волшебница! Любовь мою прими!
Куда ещё спешить ковыльным раем?
И я запел, подобно Низами:
– О, Буштина, о, счастье, умираю!

Остановись и радости испей
Любви неповторимого восхода!
На Элисту мы повернём коней,
Туда, где степь сомкнулась с небосводом!

– Ты – ветер! – отвечала Буштина. –
Приятный ветер, холодящий кожу.
Он далеко разносит семена
Да только постоянным быть не может!

Возьмём своё сегодня и сейчас!
И улетай скорее, быстрокрылый!
Тебе не сердце в этот ранний час,
А только губы жаркие открыла!

О, дивный голос крови молодой!
Ему легко и радостно меняться!
Зачем же я, семейный и седой,
Опять влюбился, словно в восемнадцать?

Давным-давно прошла моя весна,
И маки облетели у кургана.
И ты права, наверно, Буштина:
Я ветром быть уже не перестану.

Я – осени слуга, а ты – весна!
Не смею по-другому называть я…
О, милая казашка Буштина,
Не попадай опять в мои объятья!

ЭЛИСТИНКА

Дождь пробежался по тропинке.
Иду я следом налегке
К одной знакомой элистинке…
К речушке, реченьке, реке!

Зови хоть лужей, ну, и что же, –
Не обижается ничуть!
Порою на ручей похожа,
Порой воды – едва по грудь.

Течёт себе без всякой славы,
Но тайна в ней живёт одна:
Пойдёшь налево ли, направо –
Куда ни глянь – везде она!

В МАСТЕРСКОЙ ХУДОЖНИКА

Александр Поваев. Его мастерская
Ханской ставке подобна во все времена.
Здесь князья и зайсанги* далёкого края,
Здесь алтайского ветра гуляет волна.

Здесь пасутся стада, и спешат караваны,
Здесь пылают тюльпаны, и лотос цветёт.
Здесь сурово взирают седые бурханы*,
Веру предков блюсти призывая народ.

Вязью красок и жёлтых, и синих, и белых
Здесь Калмыкии пишется вечный портрет.
Насторожены кисти, как меткие стрелы –
И творцы, и свидетели древних побед.

К повелителю их, что народным* зовётся,
Люди в гости приходят, чтоб душу лечить.
– Ты – художник степи! Ты – калмыцкое солнце! –
С благодарностью хвалят они зурачи*.

Что добавить, мой друг, к этой радости чистой?
Белый Старец* тебя одарил сединой
Белой мудрости щедро. И ты в неё кисти
Окунай, как и прежде, счастливой рукой!

* Зайсанги – родовые наследственные старшины у калмыков и монголов
*Бурханы – божества
* народным – Поваев А. М. – Народный художник Республики Калмыкия
* зурачи – мастер кисти
* Белый Старец – Бог флоры и фауны степи

РАИСА ШУРГАНОВА

с калмыцкого

* * *

Ах, зачерпнуть бы чуда вдохновенья
С целительным аршаном пополам!
О, как они сладки, глотки-мгновенья,
Дарующие жизнь святым словам!

На языке степи я не устану
Сердечно славить милые края.
Ты вечно синим небом осиянна,
Любимая Калмыкия моя!

Цвети, земля, разбуженною песней,
Глубинным соком травы наливай,
Чтобы звенели счастьем в поднебесье
Стремительные песни птичьих стай!

Родная речь, родник души народа,
Святой, неиссякаемый родник
Несёт через века живую воду!
Со мною вместе пей её, калмык!

СОКРОВЕННЫЙ ЦВЕТОК

В тот день, когда заколосилась рожь,
Надежды лучик он принёс впервые
В то сердце, что опустошила ложь.
Судьба моя, да мы ещё живые!

В тот день, когда заколосилась рожь,
Он научил, как, вопреки злословью,
Счастливой быть: когда ты отдаёшь,
То остаёшься навсегда с любовью.

В тот день, когда заколосилась рожь,
Свирепый ветер, обжигая кожу,
Свистел зловеще: «Вырви, уничтожь!
Иначе я цветок твой уничтожу!»

В тот день, когда заколосилась рожь,
Моей мольбе, моей молитве внемля,
Стал мой цветок на саксаул похож –
Корнями крепко врос в родную землю.

В тот день, когда заколосилась рожь…
Нет, в день любой, отпущенный довеку,
Чужую радость, как цветок, умножь,
Чтоб навсегда остаться человеком!

ВАСИЛИЙ ЧОНГОНОВ

с калмыцкого

* * *

Я знаю: удовольствия мирские
Не требуют сердечного труда.
Душа моя молчит: чтО ей чужие
Несправедливость, горе и беда?

Застлали разум грозовые тучи…
Когда же гром раздвинет небосвод,
И ливень – очищающий, могучий –
Невиданное счастье принесёт?

Но стану ль Человеком, став счастливым?
Познавши мудрость, обрету ль покой?
Быть может, ни к чему души порывы?
И быть ей навсегда глухонемой?

* * *

А с возрастом всё меньше в нас корысти,
Мы постигаем истину одну:
Деревья в осень сбрасывают листья
С надеждой на грядущую весну.

Безропотно с деревьев облетая,
Ложатся листья в грязь – им всё равно.
Наверное, они о смерти знают
То, что забыли мы давным-давно…

* * *

Любимая, за прошлое в ответе,
Прости за то, что я тогда не смог
В ладонях удержать горячий ветер
И в сад цветущий превратить песок…

Любимая как ветер улетела,
Истаял в пальцах времени песок.
Стань чернозёмом поскорее, тело,
Чтоб новый сад на нём родиться мог!

* * *

Я счастлив, люди, счастлив наяву,
Что с вами вместе на земле живу!

Что дарит небо – радостью в груди –
Одни и те же ветры и дожди.

Что общий круг свершений и забот
Меня и вас стремительно несёт.

Я верю, что никто не затаит
Ни на страну, ни на судьбу обид!

С врагом поладь, завистника прости,
Стань лучше – нет прекраснее пути!

Желаю это каждому из вас:
Наполни счастьем каждый день и час!

ЭРДНИ БАДМАЕВ

с калмыцкого

* * *

Я – монгольской кости, кочевой породы,
Предками гордиться я давно привык.
Знайте: у Чингиза под небесным сводом
Есть лихой потомок с именем Калмык!

Род Седого Волка подарил характер,
Чтобы сквозь столетья я чутьём постиг:
Не в стране ли Бумба, где все люди – братья,
Каждый – внук ойратов, каждый здесь – Калмык!

Мы – монгольской кости! Ты и я – все вместе!
Мы все вместе – сила, вместе мы – Язык.
Будущее наше – в доблести и чести
Каждого, кто помнит звание – Калмык!

ДОЖДЬ

Святая Бумба жаждет влаги.
Явись, могучий, проливной!
Наполни балки и овраги,
С лица земли всю нечисть смой!

Будь милосердным властелином,
Степь напоивши до конца.
И, как иссушенную глину,
Смягчи жестокие сердца.

Спаси от духоты и зноя,
От корки засухи и зла!
О, очищение земное,
Тебя Калмыкия ждала!

* * *

Моё богатство – мой язык,
Его дороже нету!
Неиссякаемый родник,
Источник сил и света.

О, как копьём владеть бы мне
Родным калмыцким словом!
Оно одно всегда в цене,
Всему первооснова!

В язык мой начинал пути
Я с колыбельной мамы
И от отцовского: «Лети!»
Иду по жизни прямо!

Впитал с родимым языком
Я пращуров заветы.
Ищу о жизни только в нём
Правдивые ответы.

Мой богатство – мой язык,
И нет его дороже!
Кто не забыл, что он – калмык,
Тот всё на свете сможет!

* * *

Кибитка домом стать бы не могла
Без очага – источника тепла.

Вот так и мама, всем ветрам назло,
Хранит всегда семейное тепло.

В том смысл жизни, что заветный род
И после смерти мама бережёт.

Её ладоней ласковая медь
Поможет все невзгоды одолеть!

Сложилась мудрость вечная не вдруг:
«Нет выше, чем у матери, заслуг!»

Всё верно. Но во сне и наяву
Богиней маму каждую зову!

А как ещё назвать возможно ту,
Кто дарит жизнь, надежду и мечту?

Кто слышит каждый твой сердечный стук,
Кто отвернётся незаметно вдруг,

Чтобы никто не слышал тихий плач,
Что из твоих родился неудач?

Её улыбка – солнечный рассвет,
Которым не ребёнок – мир согрет!

Важнее нет в её мирской судьбе
Заботы и тревоги о тебе.

Достойны ль материнской седины
Виновные в той седине сыны?

О, дар небес, хранительница, мать,
Как без начала продолженьем стать?

Поделиться:


Новые переводы Юрия Щербакова: 1 комментарий

  1. Юрий Николаевич, спасибо за переводы! Здоровья, благополучия, вдохновения!

Добавить комментарий для Раиса Шурганова Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *