Не всем известно, но у Рособрнадзора появились новые требования к преподавателям: все преподаватели, работающие в высших учебных заведениях, вне зависимости от их основной квалификации (инженера, переводчика, врача) должны быть дипломированными преподавателями. Не обошло это требование и меня: по долгу службы мне пришлось поступить в Новосибирск с целью получения ещё одного диплома преподавателя высшего учебного заведения. Сейчас прохожу психологию профессионального образования и просто не могу не высказаться о той проблеме, которая тревожила меня, ещё когда я писала диссертацию: о проблеме обращения с русским языком, в первую очередь, учёными и теми, кто себя причисляет к научным или околонаучным кругам.
Дорогие коллеги, мы же должны быть примером, должны защищать чистоту русского языка, а вместо этого мы его просто уродуем. И вот снова мне приходится читать материалы, которые написаны уже даже не знаю, на каком языке: на русском или наполовину на транслитерированном английском. Кстати, слово «транслитерировать» тоже «оттуда» – от английского «transliterate» – писать буквами другого алфавита. Транслитерировать – как умно и красиво звучит, правда? А по сути, что мы с вами делаем в попытке создать заумную науку из ненауки, заумную науку из того, что должно звучать доступно и просто? Мы создаём новые «термины» даже там, где они совершенно не нужны, мы пишем буквами русского алфавита английские слова, как будто русскому языку без этого не справиться, как будто русских слов для данных понятий нет, тем самым унижая и себя, и свой собственный язык. Это инфекция на самом деле заражает всех – как истинная патриотка, я должна была по идее написать: «Я читаю тексты, написанные непонятно на каком языке: на русском или английском, переданном русскими буквами». Читаю пособие: «педагогически фасилитатором называют преподавателя, который помогает студентам в процессе обучения». Перевожу с «русского» на русский: to facilitate (англ.) облегчать, содействовать, способствовать, помогать, продвигать. А теперь снова на английский: «pedagogically (педагогически), facilitator (фасилитатором) is a teacher who helps students (студентам) in the process (процессе) of learning. Теперь увидели, сколько на самом деле в одном простом предложении латинских корней? Пугает, не правда ли?
Далее «первой задачей преподавателя всегда является установление раппорта». Поясняю: ударение на 2 слоге, ничего общего с военными рапортами и отчётами данное высказывание не имеет. Народ, вы что, с ума посходили, что ли? Конечно, хочется звучать умно и продвинуто, хочется создать научные термины даже в науке о душе, где всё должно быть доступно и направлено лишь на то, чтобы помогать людям.
Для нас звучит умно то, что не понятно, правда? А вы не задумывались, как подобные попытки создать ореол научной загадочности и просвещённости смешно выглядят для человека, владеющего двумя, тремя, четырьмя языками? Снова перевожу с «русского» на русский: rapport (фр.) – хорошие взаимоотношения, взаимопонимание, понимание; согласие. А не лучше ли просто написать, что установление хороших взаимоотношений и создание атмосферы понимания очень важно для получения хороших результатов обучения? Но восприниматься эта фраза уже будет по-иному: «опять очевидное раздули до теории». Кстати, «results» – тоже слово английское. Очевидно, что в русском языке уже достаточно заимствований, от которых мы, вероятно, уже никогда не сможем избавиться (это к вопросу о том, что язык всё равно самоочищается со временем – не до конца), так зачем травить его новыми? Для того, чтобы создать науку из ненауки? Или для того, чтобы то, что является наукой звучало как можно непонятнее для непосвященных?
Подобные примеры можно «изымать» из книг и статей, которые сейчас читаю, чуть ли не через предложение. Особенно это явление характерно для научных направлений, пришедших к нам с Запада, таких, как когнитивная лингвистика, которой довелось заниматься самой, генеративная психология и других. Горько и смешно человеку, понимающему, что происходит, откуда что взялось и способному сразу же перевести заумности на нормальный язык.
И звучит потом уже даже не со страниц какого-нибудь научного журнала, а «из телевизора»: «Короновирус – это вот такой челлендж для волонтёров, а с каршерингом придётся пока попрощаться!» То есть «сложная задача» уже сказать нельзя, «доброволец» – это вообще непрестижно, а над «каршерингом» (обменом машинами) я вообще очень долго смеялась. Сквозь горечь, потому что мама мне говорит, что без меня (профессионального переводчика английского языка) она уже не понимает новости.
Существует распространённое, снимающее ответственность с нас, пользователей, мнение, что язык имеет способность самоочищаться. Удобно считать, что мы вот сейчас намусорим, так что язык будет просто захлёбываться нашим мусором, а время потом само всё уберёт, правда? И зачем нам тогда вообще что-то делать, как-то напрягаться? Уберёт, да не всё, к сожалению… Крупицы уберёт, а булыжники останутся.
Проходит время, и мы просто привыкаем к уродцам, как когда-то привыкли к гимнастике вместо ловкосилия, к эгоисту вместо самотника. Об этом ещё В.И. Даль предупреждал, который сам, кстати, знал более десяти иностранных языков, но, возможно, благодаря этому ещё более радел за сохранение чистоты родного. И чем плохое для русского уха ловкосилие? Но выжили его когда-то, как сейчас русские слова выживают, только сейчас с особенным каким-то отчаянно варварским усилием.
Ещё более безответственно, на мой скромный взгляд, считать, что русский язык таким образом иностранными словами обогащается. То есть мы, потворствуя своей безответственной привычке ходить к иностранщине за корнями, согласно данной позиции ещё и услугу языку оказываем… Но можно ли назвать обогащением то, когда уже имеющееся родное русское слово заменяют корнем-пришельцем? А потом мы просто забываем своё, исконно русское, родное, забываем, что оно было, забываем, как оно звучало. Это не обогащение, это ограбление.
Недавно в процессе подготовки к заседанию клуба молодых литераторов читала стихи, и внимание привлекла строчка, в которой Студень пришёл, Наледь обнял землю… Пришлось прибегнуть к помощи словарей, и выяснилось, что Студень, Наледь обозначали декабрь у славян. Сердце обрадовалась: у славян были свои названия месяцев, и december, october, november русскому языку по сути-то не нужны. Так, может быть, нам лучше обращаться к словарям, чтобы очищать русский язык, а не для того, чтобы понимать тексты тех, кто его засоряет? Особенно огорчает, когда подобный сор попадает в «поэтические» тексты.
Господа-коллеги ученые и не очень, поэты и прозаики, давайте сохранять чистоту русского языка!
Интернет-портал «Российский писатель»
Согласна!
Полностью согласна с автором статьи (хотя «автор» — тоже слово не наше. не русское!). Пройдитесь по городу и просто почитайте названия вывесок над магазинами и кафешками. Вот в меню кафе, вывешенном перед входом: «Джиз-быз с колбасой» . И никто не поймёт, зато привлекает взгляд… То ли дело вывеска над пивнушкой — «Заливной глоток». Вот это по-нашенски! Хотя почему заливной, его насильно заливают, что ли? Так что и в русском языке не без урода…
«Язык и духовная сила народа развиваются не отдельно друг от друга и не последовательно один за другим, а составляют исключительно и нераздельно одно и то же действие интеллектуальной способности» (Вильгельм фон Гумбольдт). И ясно, что разрушение языка разрушает нашу духовность, культуру, наше «мировидение» (термин В.Гумбольдта), понятно, и нашу идентичность. И за примерам далеко идти не надо. Посмотрите мультики для малышей, «Смарта и Амалия», (игру в алфавит) – бредятина, нарушение логической стройности (как при шизофрении) подаваемой для малышей информации. Имена, чуждые нашей культуре.
Господа и Дамы, не заморачивайтесь. Как бы товарищи филологи не возмущались и не выкозюливались))))), язык станет таким, каким удобнее пользоваться. Всё течёт, всё меняется, а язык тем более. Если удобнее внедрить иностранное слово в родную речь, значит слово удобнее для современников и быть ему в языке (и патриотизм тут вообще непричём, а лишь удобство общения и коммуникации). Нельзя подходить к языку с позиции инженера механика. Латынь например мёртвый язык, а мы из него слова берём, даже не зная, как они правильно звучали))). Да, для пожилых сложновато, что новые слова им не понятны, но это проблема не одного поколения, и вообще проблема не языка, а старости и чёрствости (и все мы там будем, и никто не застрахован).
А причем здесь возраст?
Вот, к примеру, появилось в обиходе слово лизинг, а это, по сути, обыкновенный прокат чего либо. Неужто нужно было заменять исконно русское слово на импортное, которое на слух воспринимается как лизание чего-либо? Ну и так далее.
Просто смешно читать вывески на фирмах, магазинах и прочих агитационных плакатах, когда исконно русские слова пишутся латинскими. Не от большого ума это делается, а от его скудности, и банального подражательства.