Любовь Фолионова. «За нас расскажи…»

Мои фронтовики уже умерли, последней – крёстная, баба Шура…

Погружаюсь в детские воспоминания, переживания о недоспрошенных и недослушанных событиях военных лет. Ветераны войны покидают нас постепенно, уходя в иной мир. Они больше ничего не расскажут. Пришло время говорить нам, их потомкам.

Двухтысячные годы. В СМИ только о Дне Победы и слышно, а мне больше не с кем говорить: родные, которые могли поделиться интересующей меня информацией, все давно ушли. Общаться могу только с ветераном госпиталя Бочаровой-Ледневой Александрой Петровной, моей крёстной – бабой Шурой. Она служила в эвакогоспитале вместе с моими бабушкой и мамой.

Что мною двигало? Нужно ли мне это?

Видимо, нужно! Надо успеть спросить, надо поторопиться узнать, ведь больше негде почерпнуть недостающие звенья информации о службе эвакогоспиталя на фронте. О них все молчат, в списках о госпитале не упоминают. Почему? В исторических источниках часть фронтового пути с 1944-1945 отсутствует, а драгоценное время уходит, потому что уходят те, кто может поделиться крохами, а, может, и не крохами бесценных воспоминаний.

В такие дни ежегодно от общения с людьми ухожу, дома закрываюсь под любым предлогом, отсиживаюсь весь день в одиночестве, перебирая архивы, щёлкая на телике каналы. Только бы забыться, не вспоминать лишний раз свое детство в майские праздники и горькие слёзы моих фронтовиков. Сколько вопросов не задано! И нет мне ответов в этом мире на эти вопросы пятидесятилетней давности. И помочь никто не может. Что делать с памятью? Она же покоя не дает!

Не раскрыты исторические вопросы о госпитале №2114 в годы войны. Все только руками разводят. Не понимают, зачем я этим вопросом интересуюсь? На фронте не была, родители давно умерли, к чему все эти разговоры? Бываю в компаниях, присматриваются, подобные речи приводят в удивление. Ну, в лучшем случае тост от всех, за мир. Но во многих семьях люди почти ничего не знают о своих родных столь детально. Так и я знаю осколки историй. Но знать хочу больше! Люди в праздничные дни за столом о жизни говорят, а мои разговоры опять уводят в сторону войны. Разве не странно? И мне бы показалось странным.

А цель у меня есть.

Неравнодушна я к загадочным военным историям, архивам документов, фотографиям, хранящимся в нашей семье с 1946 года.

По этой причине, да и соскучившись, опять напросилась в гости к моей крёстной бабушке Шуре. Хочется повидаться, в глубине души лелея мысль, что вдруг смогу проверить другие факты историй моих родных, непонятные мне до сих пор.

Прихожу, в горле ком, а слёзы под улыбкой прячу. Объятья, приём, цветы, чаепитие, сладости, клубника. Ведь у меня всего несколько минут, чтобы осторожно расспросить, так, чтобы её сердечко не разволновалось от моих вопросов, да не дай Бог, приступа не случилось. Тогда совсем всё испорчу, и приходить за нужными рассекречиванием былых историй тех далёких времён будет некуда. Мои-то давно умерли, бабуля в 1969, мама через 20 лет, а папу я вообще последний раз видела летом 1965 года.

Однажды я пришла к ней в гости, а бабушка Шура мне и говорит:

–– Люба! Скажи мне, зачем живу?

А сама плачет.

– Кому я, развалина девяностолетняя, нужна? Только место в квартире занимаю. Бог смерти не дает. Никого из сослуживцев после войны не видела, не слышу о них ничего. Может, все они уже поумирали давно. А я живу! Найди хоть кого-нибудь!

Найду! Дала я обещание крёстной матери Шуре до её смерти, что буду искать сослуживцев по госпиталю, их потомков для того, чтобы рассказать правду о службе на войне. О том, как астраханцы выполнили свой патриотический долг. Выполнили с честью и достоинством. О том, где и как это происходило.

Крёстная говорила:

– Порой подарки мне от администрации прибегут вручать на праздник, спрашивают одно и тоже, мол, как вы узнали, что началась война? Да разве это важно? Я же помню много! А у них нет времени послушать, спросили и убежали…. Неуважение к нам. За что? Я ночами спать не могу, всё перед глазами проходит война. Бои, раненые бойцы, страшные картины… А поговорить-то не с кем. У тебя разговор, как у твоей бабушки. Слышу её фразы, и как будто сама с ней рядом нахожусь…Твой язык мне понятен, так приятно хоть с тобой вспомнить о былых фронтовых буднях. А тебе это зачем надо-то?

Я отвечаю:

– Помнишь, как бедно мы жили? Я была мала и от плохого питания постоянно молчала. Речь не развивалась, меня все звали – «немтырь». Говорить – не говорила, а память-то много записала на подкорку. А когда годы прошли, то и пришла к тебе с вопросами.

Бабушка Шура улыбнулась.

Я продолжала:

– Мне помнятся удивительные монологи, хранятся истории, когда-то услышанные от моих родных. Переживания больно врезались в мою детскую память и оставили непонятные эмоции. Хочу выяснить то, что недоговорено, недосказано, недопонято. Говорили-то при мне, но не для моего детского понимания. Вот зачем пришла к тебе, моя дорогая бабушка Шура. Расскажи. Меня послушай да подправь. Может, я неверно что запомнила?

Так и общались до её первых слёз. Потом я успокаивала её пересказом событий из жизни своей семьи и уходила домой. А во время следующей встречи всё повторялось сначала…

Много позже, я сама для себя поняла свою миссию, кем я стала. Обычным информационным накопителем. В литературоведении это называется «носитель».

Уже в детстве мне многое было понятно. Воспоминания захватывающие, рассказывают с яркими эмоциями. Про себя думала: вот бы понять ещё, о чём! Но ведь они же правду говорили о жизни и смерти на войне. Такими вещами, в майские праздники не шутят.

Бывало, бабушка и мама фотографии достанут из дальнего сундучка, а лампочку поменяют на более яркую, очки наденут, лупу поднесут к маленьким фотокарточкам и рассматривают, вспоминая в красках, а сами плачут и плачут…. Даже сердце за них болит. Я чувствовала, что всё это понять мне ещё рано. Но тогда, догадываясь о важности произнесённого, сказала себе: «Буду всё запоминать, потому что пусть не всё понятно, но страшно интересно. Подрасту, скоро пойду в садик, школу, научусь читать, писать. Вспомню всё, тогда пойму, о чём они плакали».

Бабушка Шура и говорит:

– Так ты хочешь мои истории послушать? Тебе действительно интересно?

Я отвечаю:

– Конечно, интересно, да и сверить с моими детскими воспоминаниями надо.

Вот так мы и сверяли понемножку, раз от раза вспоминая другие факты из историй, известных мне, что жили в нашей семье. Чего-то я недопонимала, поэтому уточняла у бабушки Шуры, ведь мои родные все работали в одном коллективе, и она могла быть чему-то свидетелем. В свою очередь наши беседы слушали её родные, ныне здравствующие.

Так помогали мы друг дружке хранить память о службе госпиталя во время Великой Отечественной войны.

Как же я благодарна за все эти прекрасные моменты памяти моей замечательной Александре Петровне, маминой фронтовой подруге. Спасибо и поклон до земли.

Бабушка Шура умерла в 2016 году. На поминках, понимая, что теряю нить воспоминаний безвозвратно, я обратилась к её сыну Владимиру Петровичу Ледневу. Конечно, поминки – не место для воспоминаний о фронте. Но и здесь я просила, чтобы он, приехав к себе домой, не забыл прислать мне записанные аудиоистории о том времени. И опять попала в точку. Владимир прислал, а я расшифровала и дополнила рассказы сведениями из современного интернета, и вы поймёте, почему.

КРЫМ 1944 ГОДА.

По рассказам моей матери о фронтовых годах, у Азовского моря стоял наш госпиталь, где раненых и больных выхаживали. Как-то понесла она бельё в ближайший сарай на берегу, чтобы просушить. Тут произошел авианалёт. После жесточайшей бомбёжки людей искали, собирая по кускам, а маму нашли на третьи сутки, живую, на теле – ни царапины.

«Тогда только вошла я в сараюшку, позади за дверью раздался взрыв. И почти ничего не помню. Меня взрывной волной сначала подбросило вверх, и я улетела в центр сарая, где сушились множество рыбацких сетей. Так и висела между небом и землёй, периодически приходя и теряя сознание. Запуталась в сетях так, что самой и не выбраться! В самой гуще перепутанных сетей оказалась, а они-то были подвешены на гвоздях в стенах, на кольях. Вот беда-то!

Только на третьи сутки кто-то догадался заглянуть в сарайчик. У меня в глазах всё плывет, кружится, ориентиры смазаны. Пить сильно хотела. Очнусь, сознание вновь вернётся, а голос подать не могу, нет никаких звуков из горла, пересохло так, что губы в кровь полопались, а язык деревянный, не слушается, даже шёпота нет. Слышу, свои ходят рядом, разговаривают, уходят, а позвать на помощь не получается, и опять теряю сознание. Контузия у меня сильная была».

Когда её нашли, то кинулись в чувство приводить, нашатырь к носу поднесли, все обрадовались, что она жива. Напиться мама несколько дней не могла. Потом понемногу пришла в себя. А впереди бои, снова раненых надо выхаживать. Некогда болеть…

ДОРОГА К СЕВАСТОПОЛЮ

Дальше, по словам сына Владимира, его мама, а моя крёстная, говорила: «Позже наш эшелон поехал в пункт назначения. Дорога пролегала в вырубленном в скалах глухом коридоре. Нас опять начали бомбить, и выйти не можем, ведь с обеих сторон только каменные отвесные скалы, и остановиться нельзя, еще двигаться можем. На нашу радость, у мессершмидтов бомбы закончились. Зато фашисты начали расстреливать наш состав из пулеметов. Но мы всё же, хоть с потерями, но выбрались из того каменного мешка.

Вырвались, и сразу же попали в боевые действия. Вспомнить страшно. Бои, ожесточенные обстрелы, диверсии. Раненых после оказания помощи, укладывали прямо на землю.» А потом крёстная заплакала и замолчала, об этой теме навсегда.

УКРАИНА. ПЕРЕМЫШЛЬ.

«Была во время войны такая история. О ней и в газетах писали. Но мы газет тех не видели, всё в пути да в дороге. Как обычно – едем за ранеными, лечим, выхаживаем денно и нощно. Не спим, не едим, трудимся до обмороков.

Прибыли мы в Перемышль. Располагаемся стационарно.

Здесь недавно бандеровцы вырезали весь советский госпиталь. Он был неохраняемый. В живых никого не оставили. Раненых добивали, животы вспарывали. Врачей угнали с собой, а медичек насиловали и забивали. Не убивали, а именно забивали. Как скот…

Нашей обязанностью было привести помещение в порядок, подготовиться к приёму очередной партии раненых, которых привозить будут по железной дороге. Готовьтесь, сказали нам.

Мы спросили:

– А кто нас будет охранять?

– Некому вас охранять, все солдаты в боях!

Выдали на каждую сестричку по винтовке. Обороняться самим. И, оставив госпиталь, все уехали на полуторке. Никакой дополнительной информации не было.

Мы решили обойти территорию, осмотреться. Трупов не видели, их до нашего приезда убрали. Но кровь-то осталась. Везде. Всё залито кровью. Дышать невозможно, запах бойни, страшно…

Но делать нечего… Бросились мыть, скоблить, готовить операционную, бинты, инструменты, ведь через два часа к нам уже привезли раненых. Как всегда, привычно оказываем медицинскую помощь.

А в кустах кто-то шебуршит. То ребятишки тихохонько привлекают внимание. Руками машут. Зовут в кусты, за угол. Мальчик и девочка. Спрашиваем, чего надо? А они шёпотом на ухо-то и говорят: «Мамка велела передать, уходите быстрее! Скоро здесь будут те бандеровцы, что госпиталь вырезали, они и вас на куски порежут! Уходите, уходите скорее!» Сами в кусты да и садом убежали. Как такому не верить? После того, что здесь мы увидели…

Доложили руководству, всем винтовки раздали. Раненые стонут, они услышали разговоры, пытаются встать, да где там… Один офицер и говорит:

– Нет, девчата, нам с ними не справиться. Это озверевшие пьяные нелюди. Ищите подмогу. Слышите? Рядом звук поезда. Туда вам надо!

Сказал и сознание потерял…

Кому сообщить, где кого искать? Телефонной линии нет. Транспорта нет. Рядом только железнодорожные пути, и гудки слышны от приближающегося поезда. Чего делать-то? Мы с девчатами и решили бежать туда. Сами в белых халатах с простынями в руках бегом бросились навстречу приближающемуся эшелону. Машем простынями, привлекаем внимание машиниста паровоза. Кричи-и-и-им! Так и остановили советский военный эшелон, с танками, пушками на платформах.

Спрыгнули военные и давай нас ругать. Пистолетами машут, трибуналом грозят. Уходите, мол, с путей!

А мы плачем, о помощи просим. Рассказали, мол, так и так. Раненых полный госпиталь, нас сегодня в вечер или ночью всех порежут, убьют, как тех… Защиты и охраны нет и не будет. Нам, десяти медсёстрам, помощи ждать больше неоткуда.

Выслушали нас военные, говорят:

– Выполняйте свой медицинский долг спокойно. Никто вас не тронет.

А те ребятишки сидели в кустах, за происходящим смотрели, оказалось, что с ними был очень старый дед. Он вышел и подробно рассказал, на каком хуторе сейчас отсыпаются те бандиты. Они уже несколько лет всю округу в страхе держат. Творят бесчинства, людей крадут, ни за что убивают, просто для страха местного населения. А тот хутор всего в 2-3 километрах отсюда.

Больше мы об этом ничего не слышали и не знали. Продолжали работать, лечили и выхаживали бойцов. Вскоре пришёл приказ сменить дислокацию, и мы уехали дальше за фронтовыми боями, за следующими ранеными».

А я решила отыскать продолжение этой истории. Забила в Интернете ключевую фразу в поисковую строку. Пишу: «ВОВ. Вырезали советский госпиталь».

И… О, Боже!.. Вот оно, продолжение. https://mediarepost.ru/news/109947-polevoy-gospital-vyrezali-veteran-vov-o-tom-kak-voeval-s-banderovcami.html

А если коротко, то те советские танкисты из остановленного эшелона выполнили свое обещание! Автор статьи во всех красках расписал, как они расправились с бандеровцами. Я пересказывать не хочу. Если хотите, прочтите по ссылке сами. Правда, о госпитале №2114 в том материале нет ни слова, но, главное, за наших невинно убиенных раненых бойцов расквитались сполна! А вот рассказать об этом бабе Шуре я уже не успела…

Теперь город Перемышль территориально относится к Польше. Памятники советским бойцам освободителям там ещё стоят. Всем известно, на дружбу наших народов влияют только политики. Люди ещё помнят и чтят память о солдатах Красной Армии. Но уходят поколения фронтовиков, потомков фронтовиков, пора передать эстафету нам. Поддержать и рассказать народам России, Украины, Польши эту историю. И братство народов надо вернуть.

Поделиться:


Любовь Фолионова. «За нас расскажи…»: 8 комментариев

  1. Чудесный рассказ! Мурашки по телу, когда читаешь о событиях войны. Читаешь рассказ и так хочется, чтобы он не заканчивался. Желаю автору творческих успехов!

    • Спасибо. Готовлю книгу с подобными автобиографическими историями. Ведь наши фронтовики эвакогоспиталя №2114 не могли, и до рассказать историю в которых принимали участие. Мы потомки обязаны помнить, и завоеванный мир поддерживать, защищать. Отстоять победу наших предков.

  2. Любаша, умничка!!! Очень хорошо, просто супер! Вот поэтому ничего и не писали. Кошмар какой! Спасибо!

    • Не писали. А кто бы посмел? Теперь и то, эти же факты ,перепроверять приходится по многу раз. Фронтовикам нельзя было говорить. Расписки давали НВДшникам, на 50 лет молчания…..

      • Не расписки, а подписки о неразглашении. Да и то, их давали только те, кто имел доступ к свелениям составляющим государственную тайну. Рядовые солдаты к таким сведениям доступа не имели, потому и подписок никаких не давали.
        Всё дело заключается несколько в ином — после того, что они увидели и пережили на войне, большинство просто не желало ворошить в памяти те события.
        Сами представьте — Вы убили человека, а может быть и несколько человек, которых законно считаете своими врагами. Станете Вы вспоминать об этом, и в подробностях рассказывать об этом другим людям? Вот, потому и молчали фронтовики, и никакие подписки не смогли бы их сдержать, если бы они вдруг захотели поведать людям о той страшной войне.
        И, кстати, максимальный срок подписки о неразглашении не превышает 30-ти лет. А вот некоторые секретные документы, могут не иметь срока давности, и хранятся под «грифом» очень долго — сто, и более лет.

  3. Спасибо за память! Спасибо за неравнодушие! Успешных поисков исторических документов, открывающих «белые пятна ВОВ». Новых литературных достижений!

    • Спасибо Галина. Поддержка мне всегда нужна, уж больно ноша тяжела. Но это, мой долг перед фронтовиками. За мир завоеванный для нас, для меня…. Вечная им память и почет!!!

  4. Читала со слезами..Каменный мешок под Севастополем-это р-н Инкермана.Там железная дорога проходит в глубоком ущелье,вырубленном в скалах.Да,это Память.Спасибо Вам большое.

Добавить комментарий для Галина Николаева Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *