Я уж и не помню, при каких обстоятельствах познакомился с Максом – военным летчиком ВВС США, но когда он вновь появился на горизонте с заманчивым предложением кое-куда «смотаться», я не мог отказать себе в удовольствии полететь с ним на это самое «кое-куда», даже если бы оно находилось на краю света. Натура неисправимого романтика, и в некотором роде авантюриста, подсказывала мне – надо лететь.

Одна существенная закавыка была реальным препятствием в реализации задуманного – отсутствие загранпаспорта, если не считать служебного, который, в свое время, я получил, отправляясь в Афганистан. Так его я сдал сразу же, как только вернулся в Союз. Если предстоящая поездка будет связана с выездом за пределы моей страны, то она однозначно не состоится.

Макс успокоил меня, заявив, что загранпаспорт вовсе не потребуется, поскольку там, куда мы полетим, не существует никакого паспортного контроля. И вообще, проблему эту, если таковая и возникнет, он решит самостоятельно.

Однако – решил.

Я находился на своей даче, когда с неба раздался приглушенный стрекот. Такой звук мог издавать небольшой вертолет. И верно – над моим дачным домом завис остроносый вертолет с кабиной размером не больше салона отечественного автомобиля «Лада-Приора». С вертолета вниз полетела веревочная лестница, повисшая напротив балкона второго этажа где я в тот момент чаёвничал. Не задумываясь, я ухватился за неё, и сопротивляясь всем телом воздушному потоку «вентилятора», не спеша стал подниматься вверх.

Летели очень долго, и я даже не заметил, как начал дремать. Окончательно оклемался, когда вертолет пошел на посадку. Выглянув в окно, обомлел. На крыше огромного здания из стекла и бетона красовалась надпись:

«NASA Kennedy Space Center Visitor Complex».

И хоть я никогда не изучал английский язык, а лишь немецкий, но и этих скудных познаний мне вполне хватило чтобы понять — я оказался в космическом центре НАСА.

Но как?! Как я тут оказался, летя на крохотном вертолете, если от моей Астрахани до территории США без малого не менее десяти тысяч верст? И куда смотрели вояки из отечественной ПВО, когда мы пересекали по воздуху государственную границу? Неужто в очередной раз недоглядели, как в свое время они прошляпили Руста?

Я не успел озвучить Максу свои вопросы, как оказался в каком-то помещении. Точнее сказать, в конце длинного коридора, возле двери с табличкой, указывающей на то, что за ней располагается мужской туалет.

Макс стоял рядом со мной, плотно прислонившись к стене и держа руки на затылке. Он предложил последовать его примеру, мотивируя это тем, что через несколько мгновений я испытаю большие перегрузки, так как космический корабль сейчас начнет взлетать.

Какой ещё космический корабль, если я нахожусь в здании? Бред какой-то. Но на всякий случай я сдавил голову руками, а лбом уперся в стену.

И точно – моя голова стала испытывать неимоверное давление, словно была зажата в огромные тиски. Боль была настолько мучительной, аж до тошноты, что я невольно закрыл глаза. Спустя несколько минут боль затихла, а все тело испытало чувство невесомости.

«Неужто мы действительно летим в космосе?» – первое, что пришло мне на ум.

Открыв глаза, я увидел, что стою на краю открытой рампы большого транспортного самолета летящего на высоте не более километра от поверхности бескрайнего океана. А вот, и береговая линия показалась, и теперь мы летели над огромным мегаполисом, едва не задевая за макушки высоченных небоскрёбов.

– Что это за город? – спросил я Макса, стоящего рядом со мной.

– Наверно, Сан Паулу, – неуверенно ответил он.

Я никогда не был в Сан Паулу, и даже толком не знаю, что он из себя представляет, но тех минимальных познаний в географии, полученных еще в школе, было вполне достаточно, чтобы понять, что мы летим над Бразилией. Я ничего не успел ответить Максу, как наш «космический корабль» вновь оказался летящим над бескрайним океаном, на поверхности которого были видны многочисленные суда и суденышки.

Снизу повеяло холодом, и я понял причину его появления – мы летели над бескрайними льдами и снегами.

– Неужто Антарктида? – мелькнуло у меня в голове.

Макс, словно подслушав мои мысли, заметил:

– Антарктида.

Огромный ледяной континент мы пролетели за считанные минуты и вновь оказались над океаном. Сколько над ним мы летели – сказать трудно, но мне показалось, что преодолели его за одно мгновенье. И вот мы наконец-то вновь оказались на земле,

– То был пробный полёт, – заметил Макс. – А сейчас мы полетим вновь, но не на космическом корабле, а на космическом лифте.

– А что, разве такой существует? – осторожно поинтересовался я.

– Уже много лет, – подтвердил Макс. – Его придумал твой земляк Поляков, но в России этого ученого посчитали чудаком и строить лифт не стали. А вот у нас – в Америке, его построили ещё в двадцатом веке, и он уже много лет связывает Землю с Луной.

Я смутно помнил Полякова, преподавателя одного из астраханских ВУЗов, чьи научные идеи были восприняты российским научным сообществом бредом сивой кобылы. Но говорить обо всём этом Максу я не стал. Мне не терпелось воочию увидеть этот самый космический лифт, и уж тем более, совершить в нем путешествие до Луны.

Им оказалась большая кабина, напоминающая грузовой лифт в многоэтажном доме. В отличие от своего «собрата», в одной из стен кабины имелся круглый иллюминатор размером с эмалированный таз. Глянув в него, я увидел небольшую ракету, стоящую неподалеку от лифта.

– Это ракета сопровождения, – заметил Макс. – Она будет сопровождать нас во время подъёма лифта.

В подтверждение его слов, ракета беззвучно стартовала с земли, после чего и наш лифт начал подниматься вверх. Поначалу мои ноги испытали большую нагрузку, и я невольно присел на пол лифта, но уже через несколько мгновений моё тело оторвалось от него, и стало плавно перемещаться по лифту.

«Невесомость, – подумал я.

Не знаю, как долго я её испытывал, но мне показалось, что не более минуты. Слегка вздрогнув, лифт начал замедлять своё движение, и наконец-то окончательно остановился. Чувство невесомости исчезло, и я вновь твёрдо стоял на ногах. Правда, на этот раз мне показалось, что вес моего тела значительно уменьшился, да и стоял я не на полу лифта, а на потолке.

Двери лифта распахнулись, и мы оказались в огромном помещении, похожем на ангар для больших самолетов, площадью, в несколько раз превышающей размеры футбольного поля. Крыша ангара была выполнена из прозрачного материала, через который было видно не только звёздное небо, но и Землю – огромным голубоватым шаром, зависшим на чёрном небосклоне. Расписанная разводами белого цвета, она напоминала висящую в пространстве ёлочную игрушку.

Оглянувшись по сторонам, я заметил множество человеческих фигур, облачённых в белые одежды. Они беззвучно перемещались по воздуху, не касаясь ногами пола ангара. Лица невозможно было разглядеть, словно они были укрыты вуалью.

– Что это за люди? – поинтересовался я у Макса, хотя смутно догадывался, что вижу не людей, а всего лишь их призрачные оболочки.

– Ты правильно мыслишь, – в очередной раз, словно подслушав мои мысли, заметил Макс. – Это бестелесные души людей, умерших на Земле за последние восемь дней. Завтра часть из них покинут временное пристанище на Луне и вновь окажутся на Земле, где последующие тридцать дней и ночей будут скитаться среди живых людей, узнавая о себе много чего интересного.

– А потом…

– А потом они вновь вернутся сюда, и каждому воздастся по заслугам, – перебил меня Макс.

– Ты хочешь сказать…

– Да, будет решаться их дальнейшая судьба.

– Ага, будут определять, кому в рай, а кому в ад.

– Нет никакого рая и ада, как и райских кущ для праведников, или котлов с кипящим маслом и раскаленных сковородок для грешников. Все эти сказки придуманы самими людьми.

– А что же тогда есть?

– Есть переселение душ умерших и продолжение жизни в новом обличье. Чья-то душа окажется в теле новорожденного ребенка, а чья-то – в теле иного существа, чьё плотское тело появится на свет в тот самый момент, когда по умершему человеку будет принято окончательное решение. А произойдёт это на сороковой день со дня его смерти.

– Ты хочешь сказать, что если человек по жизни был мерзавцем, то его душа запросто может оказаться в теле появившегося на свет ребенка?

– Я этого не говорил. Души людей, делавших пакости по жизни, или совершавших преступления против себе подобных, попадают в тела животных с минимальным содержанием мозгового вещества, которого им вполне хватит только для того, чтобы жить инстинктами. Единственным исключением для них, может быть неестественная смерть. Но и то, это касается только тех, кто был убит другим человеком. Души таких людей попадают в тела вполне разумных существ, чья жизнь, в той или иной мере, связана с людьми. В собак, например, или тех же кошек. Одним словом – в тела домашних животных.

– А лошади, они ведь тоже как бы домашние животные, в их тела могут попасть души людей?

– Могут. Но, как правило, в тела тех животных, кому суждено всю свою жизнь батрачить на людей, и в итоге быть убитыми и использованными людьми в пищу, попадают души исключительно грешников. Для таких людей не предусмотрено повторное переселение души, поскольку, только души людей способны на это.

– Ты хочешь сказать, что если душа человека переселяется в тело той же собаки, то она будет находиться в нём до тех пор, пока собака не издохнет по причине старости или болезни, либо будет убита тем же человеком, или загрызена сородичами? А что потом?

– А потом ничего. Я же сказал уже, что распределение душ в тела других существ предусмотрено только для людей. Всех остальных живых существ это не касается. Это и есть то самое, что люди считают адом. Осознание того, что твоя душа не предстанет на повторное переселение в новую плоть, это, пожалуй, самое страшное наказание для грешника, с которым он будет жить до конца дней того существа, в чьём теле его душа окажется. Но люди этого не знают, потому и придумали сказки про котлы и сковороды.

– И что, нет никаких исключений из столь жёстких правил?

– Ну почему же, конечно есть. Но такое исключение касается только тех людей, кого смерть настигла в тот момент, когда они по каким-то причинам находились не на земле, а в воздухе.

– Это как так?

– Например, если человек скончался в самолёте, или, опять же, находился в самолёте, потерпевшем в небе крушение от взрыва. Душа такого человека покидает его ещё до того момента, когда тело коснётся земли, куда впоследствии оно будет предано.

– И что в таких случаях происходит?

– В таких случаях его душа считается неопознанной, и она получает право переселиться в тело живого существа, которое всю свою жизнь будет жить при человеке и преданно ему служить.

– В собаку, например, – заметил я.

– И в собаку тоже, – подтвердил Макс.

– А что потом?

– После того, как такая собака издохнет, её душа вновь попадет на распределение. Но это ещё не всё. При гибели человека в подобных случаях, его душа раздваивается. Одна половина оказывается в новой плоти, а вторая получает статус сопровождающего.

– Это какого такого сопровождающего?

– Того самого, кто сопровождает души умерших людей на Луну в космическом лифте.

– Уж не в ангела ли?

– Ну, если тебе так угодно, то в ангела.

И тут меня осенила страшная догадка.

– Если я правильно понял, то ты, Макс, и есть тот самый сопровождающий, про которого только что говорил?

– Да, я сопровождающий.

– В таком случае, что же с тобой произошло там – на Земле, если ты им стал?

– Я был военным лётчиком США. Летал на вертолёте до тех пор, пока боевики не сбили его ракетой в небе Ливии. А произошло это четыре года тому назад. Вертолёт взорвался в воздухе, и его экипаж вместе с находящимися в нём бойцами спецназа мгновенно погиб. При распределении мне досталось тело щенка, появившегося на белый свет в тот самый момент, когда решался вопрос о моей дальнейшей судьбе. Вторая часть души пятый год служит сопровождающим.

– Это что же получается – если ты доставил меня на Луну, то это означает, что я умер?

Макс хитро улыбнулся, но ничего не ответил.

– Не-е, мне ещё рано помирать, Я ещё не все дела переделал, чтобы вот так скоротечно уходить из жизни.

– Многие так говорят, – рассмеялся Макс. – У кого кредит не погашен, кто-то внуков ещё не успел воспитать. А кто-то дом не успел достроить. Обязательно какая-нибудь веская причина находится. Но я тебе вот что скажу – из жизни надо уходить тогда, когда тебя любят окружающие, а не тогда, когда тебе желают смерти, считая дни, когда ты наконец-то умрёшь. Представь себе, что испытывают люди, когда их близкий родственник многие годы живёт «овощем». Это такая пытка для них, что никому не пожелаешь. Ты этого хочешь?

– Быть «овощем», я конечно же, не хочу, но и помирать раньше времени тоже нет никакого желания. Много ещё дел надо успеть переделать.

– Ну-ну, переделывай. Но имей в виду, что мы ещё встретимся.

При этом Макс вплотную приблизился ко мне и лизнул шершавым языком левое ухо.

– Ты чего это? – удивился я.

– Ну, ты же не хочешь сейчас умирать, так возвращайся обратно на Землю.

Макс снова лизнул меня в ухо, и я… проснулся.

Сердце билось так, словно пыталось вырваться из груди. Я лежал в кровати на своей даче. На улице светало. Ангела Макса рядом со мной не было, а был пёс по кличке Макс. Четыре года тому назад его и ещё восемь кутят родила породистая сука Сисиль, живущая у моего сына. Все щенки приобрели своих новых хозяев, кроме самого маленького и болезненного кобелька по кличке Макс. Сын отдал его нам – своим родителям, и за четыре прошедших года из него вымахал здоровущий пёс, под семьдесят килограммов живого веса, верой и правдой служивший нам все эти годы.

Зимой, когда на даче жить было не комфортно из-за отсутствия отопления в доме, Макс жил в нашей квартире, пугая жильцов высотки, когда на поводке я выводил его из лифта на прогулку. А летом, фактически начиная с апреля и по ноябрь включительно, мы переселялись на дачу, изредка выезжая в город. Для Макса я оборудовал большой вольер, где он и жил всё это время. А этим летом жара на улице стояла неимоверная, и Макс её тяжело переносил. Пришлось переводить его на жительство в дом, где имелась сплит-система. Там он находился не только днем, но и душными ночами.

Вот и сейчас подошло время выводить его на утренний моцион, и, не дожидаясь, пока хозяин наконец-то продерёт свои сонные глазоньки, Макс решить напомнить ему о себе.

Только что увиденное во сне, у меня ещё стояло перед глазами, и в сознании звучал голос другого Макса, того самого, чья вторая половина души сейчас наверняка была в теле пса, стоящего возле кровати, и внимательно ждущего от меня команды – «Гулять!»

Улыбнувшись Максу, я погладил рукой по его лохматой холке, сказав при этом:

– Ну что, дружище, будем жить дальше?

Поделиться: