– Эй, бачи! Чего опять удумали?

   «Бачи» – трое пацанов и девчушка, ставшие в этом году первоклассниками, тащили обрезки досок и куски ДСП. Самый крупный из них – толстозадый добряк Вован, еле передвигая ноги и шатаясь из стороны в сторону, волочил за собой выброшенный кем-то из жильцов соседнего дома старенький кухонный шкафчик с оторванной дверцей.

   – Дядя Серёжа, дядя Серёжа, – враз загалдела детвора, – а мы домик собачкам строим. Они ещё маленькие, и им ночью холодно.

Сергей посмотрел в ту сторону, куда ручонками показывали дети.

   Там, под желтеющими деревьями, прямо у дома лежали пятеро маленьких кутят. Какие-то доброхоты принесли туда кусок старого драного пальто, и кутята, толкая друг друга худыми боками, пытались занять на этой импровизированной подстилке местечко поудобнее да потеплее.

   – Дядя Серёжа, а это правда, что их мамку в собачий ящик забрали?

   Голубоглазая Настёна, внучка недавно ушедшего в мир иной Володьки «Пиночета», лучшего друга и собутыльника Серёги, глядя ему в глаза, пыталась разгадать мысли взрослого дяденьки, обросшего суточной щетиной.

   Но Серёга молчал, хотя и догадывался, что в трагедии, произошедшей с их дворовой собакой Нюськой, виновата дворничиха. Эта толстая, горластая баба не давала никому житья. Убирая рано утром один-единственный подъезд их высотки, она постоянно возмущалась по поводу и без оного. То, видите ли, какой-то мерзавец бросил окурок около лифта, то ещё какой-то козёл нацарапал гвоздём матерное слово на только что окрашенной стене.

   По-своему она, конечно же, была права, поскольку именно в её обязанности входило поддержание порядка в доме. Но он, Сергей, который не курит и стен гвоздём не царапает, какое ко всему этому имеет отношение, чтобы выслушивать её претензии

   Серёга на работу уходил рано утром, в тот самый момент, когда дворничиха, гремя своими огромными вёдрами, вытаскивала из мусоросборника отходы людской жизнедеятельности. Видимо, ей было всё равно с кем ругаться, и она спускала «полкана» на первого попавшегося на её глаза человека. Словно именно он, был виновником всех её житейских бед и невзгод.

   Серёга долго терпел бредни этой неврастенички, молча проходя мимо её орущей физиономии. Но однажды, когда она не на шутку распалившись, вдруг ни с того, ни с сего отпустила в адрес его персоны матерное слово, он не выдержал и, подойдя к ней вплотную, тихо сказал:

   – Ещё раз вякнешь что-нибудь подобное, надену на твою дурную башку это поганое ведро и засуну в мусорный контейнер.

   Мгновенно побледневшее лицо Сергея в те драматические секунды было настолько выразительным, что струхнувшая дворничиха мигом шмыгнула в мусоросборник и, пока он не ушёл подальше от подъезда, не проронила оттуда ни слова.

   Но уже на следующее утро, видимо, проконсультировавшись со своим ЖЭКовским начальством, она, едва завидев выходящего из дома Сергея, подняла такой крик, что все жильцы не только их, но и соседнего дома повыскакивали на лоджии своих квартир.

   Сергей, точно также, как и накануне, молча подошёл к орущей дворничихе и, не говоря ни слова, схватил стоящее рядом с ней пустое мусорное ведро. Решимость в его действиях быстро отрезвила дворничиху. Она пулей заскочила в мусоросборник, захлопнув за собой металлическую дверь.

   Теперь её визгливый голос был слышен на всех этажах высотки. Он вылетал из поломанных люков мусоропровода и эхом разносился одновременно на всех двенадцати этажах дома.

   А вечером того же дня в квартиру к Серёге нагрянул участковый.

   Этого молодого старлея Серёга видел впервые в жизни.

  Лет десять тому назад, если не больше, заходил к ним в квартиру точно такой же участковый инспектор.

   То был майор, намного старше Серёги. Проверив документы трёх жильцов двухкомнатной квартиры, он сделал какие-то записи в своем «талмуде» и спокойно удалился, пожелав хозяевам квартиры мира и согласия.

   Добрый, умудрённый житейским опытом человек.

   А этот старлей, ни слова не говоря, пытаясь ввалиться в его холостяцкую квартиру, прямо у порога, в лоб, задал один-единственный вопрос:

   – Вы Авдеев? Предъявите ваши документы.

   Серёга был не из тех, кто от такого общения с органами власти мгновенно робел и начинал метаться по квартире в поисках паспорта.

   Окинув пришельца взглядом с головы до ног, он подпёр косяк двери правым плечом и, перекрыв дверной проём левой ногой, словно шлагбаумом, сделал издевательский жест, давая понять наглому менту, что нет ему дороги в его хату, пока он не предъявит свою ксиву.

   Милиционер оказался весьма сообразительным малым. Ни слова не говоря, вытащил из бокового кармана кожаной куртки своё служебное удостоверение.

   Не спеша (а куда, собственно, было спешить?), Серёга перечитал содержимое удостоверения старлея.

   Простая русская фамилия – Алексеев, имя – Александр, да ещё и Петрович. И что, собственно говоря, до мужика доколебался? Как-никак, при исполнении старлей.

   Опустив «шлагбаум», жестом обеих рук Серёга пригласил пришельца в квартиру.

   Как в фильме «Белое солнце пустыни», когда таможенник Верещагин, бросая ключи Сухову, выразительно сказал: «Заходи».

   Участковый, как это ни странно, оказался к тому же человеком культурным и воспитанным. Войдя в квартиру, он снял свои грязные форменные штиблеты, и так же не спеша, скинул с плеч кожаную куртку, повесив её на вешалку в прихожей.

   В чём-чём, а в наградных планках Сергей знал толк.

   На кителе участкового он сразу усёк серовато-голубую планку с васильковыми полосками по краям. У него самого была медаль точно с такой же муаровой лентой, которую он никогда не снимал с выцветшего камуфляжа, бережно хранимого в платяном шкафу.

   Догадываясь, о чём участковый поведёт разговор, Сергей, ни слова ни говоря, пригласил его в зал. Там, на самом видном месте, словно икона в передней, висел плакат с фотографией ансамбля «Голубые береты». В прошлом году, аккурат на 15 мая, эти мужики приезжали с концертом в Астрахань, и Серёга, облачившись в свой камуфляж, сидел в театре на самом первом ряду. Его тёзка Серёга Яровой подарил ему этот рекламный плакат, сделав фломастером размашистую надпись: «Чистого неба и удачи!»

   А эта самая удача, вот уж больше пяти лет, как безвозвратно покинула Серегу.

   Сначала умер от лейкемии его семилетний сын, который с таким трудом достался ему и его любимому цветочку – Светланке.

   Господи! Ну, за что ему такие испытания в жизни?! Лучше бы он погиб тогда в Афгане вместе с друзьями Васькой «Шмырём», Николой «Замочу», Петром «Жердёй». Всеми теми ребятами, чьи души навеки остались в знойной азиатской стране.

   Истерзанный осколками душманских мин, контуженный, назло судьбе-индейке, он все-таки выжил и вернулся домой. Тёмными ночами боевые друзья продолжали врываться в его дремотное сознание, звали куда-то, упрекали в том, что он бросил их, не пошёл вместе с ними.

   Как жить после таких упрёков?

   Да не бросал он их никогда, не бросал! Разве его вина в том, что, помотавшись по госпиталям, он вернулся домой живым, хотя и не совсем здоровым, а они навсегда остались там – за речкой.

   Светочка-Светланка! Сколько же ты намучилась со своим муженьком, прежде чем вывела его из этого порочного круга, из которого он не мог самостоятельно найти выход. И от пьянства его лечила, и увещевала по всякому, как только могла.

   После рождения Дениски, вроде бы, всё встало на свои места. Вон, и двухкомнатную «освобождёнку» дали, как ветерану Афганской войны, и работа вроде неплохая подвернулась. Чего не жить?

   Но, видимо, много ты нагрешил в этой жизни, старший сержант Сергей Авдеев. Не жалел ты ни свою, ни чужие жизни. С лёгкостью и садистской жестокостью лишал ты её ненавистных «духов», вершил своё собственное правосудие над этими бородатыми азиатами.

   Вот оно и возвернулось к тебе тем же.

   Уже шестой годочек пошёл, как схоронил он свою Светочку.

   И зачем он тогда вновь запил?! Ведь если бы не пьянствовал, а жил нормальной жизнью, как все порядочные люди, разве стала бы она делать аборт, который стоил ей жизни.

   До конца дней он будет проклинать себя за то, что не слушался её, делал всё по-своему…

   – Что же это вы, Сергей Николаевич, с женщинами-то воюете? Нехорошо так поступать.

   Сидя на диване, участковый раскладывал на своих коленях бумаги, одновременно делая какую-то запись в протоколе об административном правонарушении.

   – Женщины – они народ нежный, и с ними надо ласково обходиться. А вы сразу ведро на голову. Нельзя так с дамами.

   Участковый испытующе посмотрел на Сергея, словно делая ему дерзкий вызов и приглашая к откровенному разговору.

   Сергей намёк понял по-своему, и его словно прорвало.

   За тот час, в течение которого он, как на исповеди, поведал малознакомому ему милиционеру историю своей непутёвой жизни, участковый, зажавший в своей руке шариковую авторучку, не сделал ни единой записи в протоколе. Сергею порой казалось, что старлей его совсем не слушает. Он прерывал повествование, но участковый делал рукой едва уловимый жест, и Сергей продолжал свой рассказ.

   Смолк он только тогда, когда рассказал про дебильную дворничиху, что намедни без всякой причины доколебалась до него у подъезда дома.

   Старлей сидел на диване, неестественно сгорбившись и подперев подбородок обеими руками. Сразу было видно, что его мысли витали где-то вдалеке от квартиры, в которой он сейчас находился.

   – За что медаль-то дали? – невпопад спросил Сергей.

   Участковый уставился на Сергея, явно не понимая, о чём тот его спрашивает. Потом встрепенулся, словно отбрасывая в сторону свои мысли, рассеянно посмотрел на наградную планку и, махнув рукой, произнёс:

   – А-а, за Чечню.

   Сергей понимающе кивнул:

   – Стало быть, дерьма тоже пришлось хлебануть?

   – Пришлось.

   Участковый никак не мог выйти из прострации, в которую загнал себя сам, слушая исповедь правонарушителя.

   – У тебя есть что-нибудь выпить? – вдруг ни с того, ни с сего спросил он Серёгу.

   Сергей не сразу сообразил, о чём его спрашивает милиционер. Но когда всё-таки до него дошёл смысл сказанного, крутанувшись на месте, пулей вылетел на кухню. Там, в стареньком «Орске», у него лежала бутылка водки, которую он планировал распечатать на Международный женский день, до которого оставалась всего неделя. Сам он в последнее время пил очень редко по причине отсутствия лишних денег и данного самому себе зарока – не пить больше нормы. Да и старая контузия всё чаще давала о себе знать. Сергей мучился всякий раз, когда на улице происходила перемена погоды. А если в такой день доводилось ещё и лишнюю рюмку поднять, то в голове начинался страшный гул. Словно кто-то невидимый кувалдой ударял по висящему внутри головы колоколу, и он, вибрируя среди жидких мозгов, разливал по всему телу ревущие звуковые волны. Ни дать, ни взять – «Царь колокол».

   Лишнего стола Сергей за свою жизнь не нажил, и поэтому пригласил участкового на кухню.

   В скромной кухонной обстановке они незаметно для обоих и «раздавили» заветный «пузырь».

   На этот раз уже старлей рассказывал Сергею историю своей жизни.

   А она у него была не слаще, чем у собеседника.

   Родителей своих не помнит вообще, поскольку родившая его шестнадцатилетняя мать сбежала прямо из роддома. По детским домам мыкался – сколько себя помнит. Школа-интернат, обучение в ПТУ, срочная служба в армии. На втором году службы его, классного механика-водителя, вместе с частью перебросили из-под Новосибирска «в эту грёбаную Чечню». До дембеля оставалось чуть меньше месяца, когда под Ведено их БМПэшка нарвалась на фугас. Как остался жив, до сих пор и сам не поймёт. Контузило только. А вот остальные мужики…

   Предлагали ему остаться на контрактную службу, но он отказался из принципиальных соображений. Надоели ему дебильные рожи вечно пьяных отцов-командиров. «Дембельнувшись», вернулся в Камызякский район Астраханской области. Путёвую работу с ходу найти не смог. Да и откуда ей взяться, если все колхозы к тому времени были разорены и обобраны до последней нитки самими же председателями – «прихватизаторами».

   Начинавшая застаиваться кровь, требовала свежих порций адреналина. Вот и пошёл он на службу в милицию.

   В 1997 году поступил на учёбу в Астраханскую школу милиции. Правда, не очень-то и хотели его брать туда, всё боялись, что старая контузия даст о себе знать. Спасибо медали «За отвагу», которая сказала за него веское слово на мандатной комиссии.

   По распределению попал на работу в один из городских РОВД Астрахани. Сначала работал опером в уголовном розыске, но однажды взял не того, кого надо. Хотя это как ещё посмотреть. Может быть, как раз того, кого надо. Но на беду молодого опера, недоносок-наркоман, совершивший несколько квартирных краж, оказался сынком какого-то прокурорского чинуши. Едва самого не посадили за то, что «раскалывая» этого козла, приложился слегка по его самодовольной крысиной физиономии.

   Спасибо шефу, что «отмазал».

   Но с оперативной работой пришлось распрощаться раз и навсегда. Сейчас комиссарит участковым, здесь, в Юго-Востоке. Надеется, что когда-нибудь справедливость восторжествует, и он вернётся обратно на работу в сыск.

   Особых иллюзий насчёт своего будущего уже не строит. На днях написал рапорт, с просьбой направить в служебную командировку в Чечню. «Наверху» сказали, что подумают.

   Нет, не за наградами он собирается ехать в эту горячую точку, в которой уже разок пришлось побывать. Просто хочет уйти на полгода от всей этой рутинной работы, от этих дрязг и кляуз, что строчат люди друг на друга. Хочется с нормальными мужиками пообщаться да и деньжат немного поднакопить. Есть у него кое-какие виды на одну дивчину, да вот незадача – с деньгами совсем туган. А без денег – какая свадьба?

   Если любит, будет ждать. Ну, а если бросит, пока он будет находиться в этой командировке, стало быть, такая у него судьба.

   Уходя, старлей порвал недописанный протокол и пообещал Серёге, что замнёт это гнилое дело с уборщицей. Порекомендовал обходить эту дуру стороной и не отвечать ни на какие её провокации. Что с неё взять, дура – она и в Африке дура.

С этого дня Александр стал частенько заглядывать к Серёге. Так просто, поболтать о житьу-бытье, чайку попить. Да и не только его.

   А в самом конце марта он зашёл к Сергею по «гражданке». Извинился, что не сможет придти в ближайший выходной на его день рождения, поскольку завтра уезжает со сводным отрядом УВД в Грозный, и вернётся теперь аж в конце сентября. Считай, почти всю весну, лето да ещё и часть осени торчать ему в этой дыре. Но что поделаешь – сам напросился.

   Распили бутылку, принесённую Сашкой. Сидели на диване, слушали записи. Когда зазвучала «Кукушка», Серёга не выдержал и пустил скупую мужскую слезу. А когда Сашка собрался уходить, подарил ему пару кассет с афганскими песнями. Одна – с «Голубыми беретами», другая – с «Каскадом».

   Пусть мужики на войне слушают.

   На прощанье Сергей перекрестил уходящего Сашку в спину, а про себя сказал:

   «Возвращайся живым, бача…»

   ***

   Следующие полгода для Серёги выдались нелёгкими.

   С работой пошла конкретная ерунда. Владелец фирмы, где Серёга работал специалистом по изготовлению пластиковых окон, погорел на какой-то афере и пустился в бега. Сразу же набежали кредиторы, судебные приставы, ОБЭПники. Бритоголовые бандюки чуть ли не ежедневно стали наведываться. Короче говоря, кончилось всё это тем, что назначенный сверху внешний управляющий отправил всех сотрудников фирмы в вынужденный отпуск без содержания, а потом и вообще уволил.

   И пошёл Серёга на вольные хлеба.

   Перебивался за счёт «халтурки», получая за неё гроши, которые и деньгами-то нельзя было назвать. Самому стыдно было брать эту мелочёвку из жадных, трясущихся рук хозяев-временщиков.

   Практически всё, что зарабатывал, уходило на оплату коммуналки. А её драли по полной программе, не забывая состричь денежку за излишки жилой площади. И льготы накрылись медным тазом, как только местная власть посчитала их непозволительной роскошью для областного бюджета.

   Эх! Был бы под рукой пулемёт, пошёл бы с ним на заседание этих зажравшихся козлов! А потом – хоть в казённый дом! Все равно житья никакого нет. Не страна стала, а сплошной дурдом – снизу до самого верху, вдоль и поперёк.

   Этого молодого парня Сергей впервые увидел под майские праздники.

   Как-то вечером раздался звонок в квартиру.

   «Кого ещё там чёрт принёс», – недовольно подумал Сергей, сидевший у телевизора, где крутили очередную серию мыльной оперы про ментов.

   В дверях стоял высокий парень лет двадцати пяти, в тёмно-сером костюмчике. В руке он держал «мобильник», по которому с кем-то громко разговаривал.

   Сергея это обстоятельство очень здорово задело. Мало того, что какой-то молокосос внаглую ломится в его хату, так ещё и не считает нужным обращаться к нему, как это делают все порядочные и воспитанные люди.

   Сергей хотел уж захлопнуть входную дверь, но, видимо осознав свою ошибку, парень прервал свой разговор по телефону:

   – Я пришёл к вам с хорошим коммерческим предложением! Насколько мне известно, вы живёте один и вынуждены оплачивать немалые деньги за излишки своей жилплощади. Может быть, мы пройдем в квартиру, и я изложу вам суть своего предложения?

   Сергей едва не поперхнулся от такой наглости пришельца.

   Наоборот, прикрыв дверь, он вызывающе встал снаружи, растопырив ноги и подперев спиной дерматиновую обшивку двери.

   – Чего уж там. Выкладывай своё коммерческое предложение здесь, а я буду тебя внимательно слушать. А в хате моей тебе пока делать нечего. Много тут всяких шляется: то цыганки-попрошайки, то жульё всякое. Говори, чё те надо, да побыстрей. У меня нет времени рассусоливать здесь с тобой.

   Парень, видимо, не привыкший к такому обращению, сначала даже растерялся, забыв, зачем он, собственно, сюда пришёл, но, довольно быстро оправившись, начал излагать суть своего «коммерческого» предложения.

   Он предлагал Серёге обменять его двухкомнатную квартиру на однокомнатную «хрущёвку» с доплатой в двести тысяч «деревянных».

   «Лихой парнишка!» – пролетело в голове у Сергея. Точно такую же двухкомнатную квартиру в их доме один новый русский совсем недавно купил за восемьсот штук.

«Получается, что этот деятель свой однокомнатный курятник с кухней размером с фиговый листок оценивает в шестьсот штук, а мою крупногабаритную квартиру улучшенной планировки, где кухня по площади не меньше всей «хрущёвки», – всего на двести штук больше? Ну, ни фига себе!»

   – Паря, мне кажется, ты ошибся адресом. Поэтому чеши-ка ты отсюда, пока попутный ветер дует. А не то я помогу тебе спуститься с девятого этажа без парашюта!

   Серёгу трясло от негодования. Он действительно спустил бы с лестницы этого недоросля, набравшегося наглости делать ему такое предложение. Неужели тот думал, что Сергей с распростёртыми объятиями бросится на грудь козлине- «добродетелю» ради каких-то 200 «кусков», которые в любой момент могут стать пустым звоном?

Сергей захлопнул дверь перед носом посетителя.

  Ещё долго потом его била мелкая дрожь. Пришлось «накатить», чтобы сбить нервное напряжение. Иначе опять начнутся головные боли, которые до самого утра не дадут уснуть.

   …Однако, не вся жизнь из чёрных полос, случаются и белые.

   Спасибо знакомым ветеранам-афганцам, которые не бросили Серёгу в трудную минуту.

   15 мая, аккурат на пятнадцатилетнюю годовщину начала вывода советских войск из Афганистана, повстречался он на бульваре Воинов-интернационалистов с нужными людьми.

   Большущий им ташакур! Помогли мужики с работой. Правда, работа была сугубо ночной – охрана большого коммерческого магазина по продаже бытовой техники. Будь он немного помоложе, работать ему охранником днём. Но, как говорится, «рылом не вышел». Запойная молодость конкретно отпечаталась на его лице глубокими морщинами и «мешками» под глазами. Да к тому же, как-никак, пятый десяток уж повалил. Видимо, не хотел хозяин магазина, чтобы Серёга своим «фейсом» отпугивал денежных клиентов.

   Ну, да и хрен с ним. Зато получать он стал почти шесть «штук». А для него это совсем немалые деньги. Теперь можно было жить.

   Он и предположить тогда не мог, что буквально через пару месяцев его жизненный путь вновь пересечётся с молокососом, предлагавшим размен квартирами.

   Престарелая соседка – тётя Ангелина, проживавшая на восьмом этаже точно в такой же квартире, как у Сергея, устав от постоянного безденежья, клюнула на посулы этого прохвоста. Съехала она со своей квартиры в ту самую однокомнатную «хрущёвку».

   И с этого дня жизнь для Сергея превратилась в кошмар.

   Едва он начинал дремать, возвратившись домой с ночной смены, как снизу раздавался грохот, визжание, тарахтение и прочие звуки, какие обычно сопровождают капитальный ремонт квартир.

   Сергей терпел недели две. Но, в конце концов, не выдержал, когда однажды утром снизу раздались глухие выстрелы.

   Это было уже выше его сил, и он пошёл на «разборку».

   В квартире, куда он вошёл, трое гастарбайтеров пристреливали к потолку жестяные короба для крепления будущего евро-потолка.

   Вежливо и почти культурно Сергей в течение десяти минут внушал этим молодым «духам», что они не совсем правы, поскольку своим грохотом мешают ему отдыхать после ночной смены.

   Наверно, Серёга всё правильно и весьма доходчиво им объяснил, и в этот день его покой никто больше не нарушал.

   А на следующий день к нему в квартиру заявился тот самый молодой хлыщ, которого он ещё весной хотел спустить с лестницы. Он стал доказывать Сергею, что тот не прав, что жизнь не стоит на месте, что ремонт квартир – такая же житейская необходимость, как отправление естественных надобностей.

   Серёга в ответ на бредятину этого молокососа очень доходчиво объяснил, что, в принципе, ничего не имеет против проводимого ремонта. Но, если ещё хоть раз какая-то гнида нарушит его покой после ночной смены, то он эту гниду спустит вниз башкой по грязному мусоропроводу.

   Новый владелец квартиры не стал особо спорить с Сергеем. Он уже успел собрать кое-какую информацию об этом правдолюбивом строптивце.

   По имени-отчеству Сергея из жильцов дома величали только мужики, с которыми он изредка выпивал в соседней пивнушке. Несколько баб да ещё малолетние дети называли его по имени. Для остальных же он был «этим контуженным с девятого этажа».

   Сергей знал про своё «погоняло», но не обращал на это никакого внимания. А чего, собственно говоря, беспокоиться-то? Он действительно контуженный, а слово это, вроде бы, не бранное. Ну, так и пусть себе называют его так, если им его имя трудно запомнить.

   После этого случая, Сергей узнал от своих соседей, что он стал объектом пристального внимания со стороны гастарбайтеров, которые следили буквально за каждым его шагом. Стоило ему выйти на базар или уехать на пару часов в центр города, треск и грохот в квартире молодого «нового русского» возобновлялась с такой силой, что у всех жильцов дома, начиная с пятого и заканчивая двенадцатым этажом, начинались приступы мигрени. Выглядывая в окна, они молили Бога, чтобы Сергей скорее вернулся домой.

   А потом эти горе-строители окончательно доконали лифт. Они мотались на нём туда-сюда, перевозя строительные материалы и мусор, до тех пор, пока он окончательно не вышел из строя. От большой нагрузки и постоянной эксплуатации сгорел движок. Второй его собрат был сломан ещё раньше, при заселении дома, и ремонтировать его никто не собирался.

   Все жильцы теперь ходили пешком и проклинали своего нового соседа.

   Писали жалобы в ЖЭК и в районную администрацию.

   А что толку-то. Лифт как стоял, так и стоит на первом этаже. А одна мадам из районной администрации, так та вообще заявила, что ремонт лифта не начнут делать до тех пор, пока не завершится эта «стройка века».

   Да-а! Нормальный подход органов власти к нуждам населения.

   Бабы на одной из своих дворовых посиделок сочинили «письмо Султану», то бишь – мэру города и отправили его по назначению. Пришёл ответ: мол, ждите, вы не одни – в городе не работает почти две сотни лифтов, сами виноваты – не надо было ломать.

   А строители у «нового русского», ко всему прочему, оказались ещё и ленивыми. Как только лифт сломался, они перестали выносить строительный мусор во двор. Набивая им здоровущие мешки, складывали их на общей лоджии, которой жильцы восьмого этажа пользовались при перемещении из своих квартир на улицу и обратно. Со временем эта куча мусора выросла до неимоверных размеров и стала препятствовать проходу людей через лоджию. Да и детишки стали проявлять к этой куче нездоровый интерес. Они старались забраться как можно выше, совершенно не думая о том, что при одном неосторожном движении могут свалиться с лоджии вниз и насмерть разбиться.

   Именно в это время и перезнакомился Сергей со всеми малолетними «альпинистами».

   На улице стоял август. Лето, каникулы. Родители у детей практически все работали, а посему детишки были без должного присмотра со стороны взрослых. Мелюзга, штурмовавшая высоты мусорной кучи, должна была идти в первый класс, и мозгов у них совсем не было. И куда только родители смотрят – нарожать-то нарожают, а воспитывать чужой дядя должен. От такой вот бесконтрольности потом и появляются те самые токсикоманы, наркоманы и прочие проститутки.

   Как-то раз, возвращаясь с работы, Сергей увидел, как один малолетний толстячок, забравшийся на кучу строительного мусора, пытается достать из мешка какую-то жестянку. Ребенок балансировал на самом краю лоджии. Одно неосторожное движение и…

   Сергей силой стащил его с кучи и в течение нескольких минут проводил политико-воспитательную работу. А этому балбесу хоть бы хны. Стоит, улыбается стервец.

   И тогда Сергей решил действовать иначе.

   Он пригласил пацанёнка к себе в квартиру, где дал ему посмотреть свой дембельский фотоальбом.

   Пацан рассматривал снимки, широко распахнутыми глазами.

   – А вы кто дяденька – военный? – Пацан тыкал в фотографию, где Сергей был изображен со всем своим «арсеналом».

   – Нет, бача, я не военный, но в своё время я был на войне. А звать меня дядя Серёжа.

   Сергей уселся на диван рядом с ребёнком и, заново листая альбом, стал обстоятельно рассказывать о своих друзьях. Правда, рассказ его был несколько странноватым. Получалось, что все его друзья не слушались дядю Сержанта и тоже лазили по всяким там кучам из камней. И как результат – сломанные руки, ноги и даже головы. Вот к чему приводит непослушание.

   Напоследок Сергей вырезал из консервной банки пропеллер, в центре которого пробил пару дырок. Потом из двух катушек и старой шариковой ручки смастерил пусковое устройство. Последний штрих – пара тонких гвоздиков с откусанными шляпками, аккуратно забитые в верхнюю катушку.

   Почти час он запускал во дворе вместе с Вованом летающий кусок жестянки. Выражая свои бурные эмоции, пацан бегал по двору, пытаясь на лету поймать пропеллер.

   А на следующий день, когда Сергей собрался прилечь на диван после ночной смены, в дверь позвонили.

   На лестничной площадке стоял вчерашний гость Сергея, а рядом с ним толпились ещё несколько малолеток одного с ним возраста.

   Сергей всех их знал в лицо, как-никак – соседи. А вот по имени знал только одну девчушку – Настёну.

   – Дядя Сережа, дядя Сережа, – затараторил Вован, – а вы можете ещё показать военные фотографии?

   И Сергей, сидя на диване в окружении детей, заново рассказывал о своих боевых друзьях. Неугомонные дети закидали его вопросами, на которые он был вынужден обстоятельно отвечать.

   Потом он поил их всех чаем, попутно рассказывая о том, как они с ребятами в жарком Афганистане вместо чая пили отвар из верблюжьей колючки.

   Дети, словно промокашки, впитывали слова своего боевого соседа, делая для себя всё новые открытия.

   Сергей смотрел на них, а перед глазами стоял образ сына Дениски.

   Такой же был, как и эти детишки. Сколько бы ему сейчас было лет? Да-а! Летит времечко. По всему выходит, что в одиннадцатый класс пошёл бы его сын, если бы…

   С этого дня детвора частенько стала заглядывать к Сергею. Так, просто посидеть, поболтать о жизни, посплетничать про все дворовые новости. Видимо, не хватало им серьёзного общения с взрослыми людьми. А, точнее сказать, самим взрослым недосуг было общаться со своими собственными детьми и внуками. Вот Сергей и компенсировал этот пробел.

   Не знал он ещё тогда, что буквально через месяц придётся ему ради соседской детворы пережить не самые радостные минуты своей жизни…

   Детишки всё-таки смастерили собачью будку тем бездомным щенкам.

   Правда, напоминала она кучу деревянного хлама, сколоченного здоровенными гвоздями, которые вместе с молотком Серёга одолжил инициативной группе малолетних защитников животного мира.

   Но дети были на седьмом небе от радости. Они заглядывали внутрь отстроенной ими будки, наблюдая, как ведут себя щенки, и с удовлетворением отмечали, что жить собачкам стало намного удобней. Дети строили планы насчёт того, кто какого щенка потом заберёт к себе в квартиру.

   Плохо они знали нравы взрослых.

   Собачья будка не простояла и нескольких дней.

   Однажды утром выходящий из подъезда Сергей увидел, как дворничиха закидывает её обломки в мусорный контейнер.

   Можно только догадываться, что он пережил в тот момент.

   Завидев Сергея, дворничиха мгновенно затараторила, что к сносу собачьей жилплощади не имеет никакого отношения. Она всего лишь убирает мусор, оставшийся от того, что ещё вчера было собачьим жильём.

   Её слова подтвердила Мария Петровна из пятой квартиры, выгуливающая в тот момент своего пинчера. Накануне вечером она услышала шум под своим окном. Сначала ей показалось, что какой-то жулик ломает раму в квартире на первом этаже. Выглянув с лоджии, она увидела как трое молодых крепких ребят курочат построенную детьми собачью будку. Мария Петровна стала возмущаться данным фактом, на что один из молодчиков огрызнулся:

   – Заткнись, старая карга!

   Потом парни пошли к стоящей неподалеку машине. В руке у одного из них был мешок, в котором что-то шевелилось и поскуливало. Не нужно быть большим провидцем, чтобы не понять, что именно было в том мешке.

   Эту машину Мария Петровна хорошо знала. Она принадлежала тому самому «новому русскому», что делал ремонт свой квартиры в их доме. Со своими молодчиками он уже достал её – почти каждый вечер, подъезжая на машине под её окна, открывал нараспашку все двери автомобиля и врубал музыку на всю мощь автомобильных динамиков. От буханья и уханья стёкла в окнах её квартиры сотрясались с такой силой, что в любой момент могли вывалиться из рам. Никакие увещевания на этих молодых людей не действовали. Несколько дней этой машины не было видно. Наверное, отстроенная детьми собачья будка не давала возможности ставить её на прежнее место, и она сиротливо стояла в стороне от дома.

   И вот теперь, когда собачья будка снесена, эти молодчики опять будут доставать жильцов дома своими ночными концертами…

   Сергея эти молодчики никогда не доставали, поскольку окна его квартиры выходили на противоположную сторону дома. Но, тем не менее, уже в ближайший выходной он решил разобраться с этими подонками, нанёсшими такую психическую травму детям.

   Щенки, за которыми те так бережно ухаживали, исчезли бесследно.

   Детишки в тот же день прибежали к нему со слезами на глазах, и он пообещал им во всём разобраться.

   И он разобрался.

  В ближайший же выходной, поздно вечером он вышел на общую лоджию и стал дожидаться, когда к дому подъедет бурубухайка «нового русского».

   Долго ждал, но, так ничего не дождавшись, ушёл к себе в квартиру.

   Уже в первом часу ночи, после просмотра какого-то боевика, решил на всякий случай выглянуть на улицу.

   Опаньки! Вот они, голубчики.

  Машина «нового русского» стояла на том самом месте, где до этого дети построили собачью будку. Из открытых дверей неслись звуки популярного шлягера.

   Серёга быстро накинул на себя старенькую рубаху, надел кроссовки и, перепрыгивая сразу через пару ступеней, сбежал вниз по лестнице.

   В этот раз никаких парней с «новым русским» не было. Рядом с ним в салоне машины сидела совсем молоденькая девушка, которой на вид было не более шестнадцати лет.

   «Растлитель несовершеннолетних! – пронеслось в голове Сергея. – Ну, блин, я тебе сейчас устрою, похотливый козёл!»

   Подскочив к машине и не говоря ни слова, Сергей схватил водителя за руку и выволок его наружу.

   Резкий приём, и физиономия «нового русского» приложилась о капот машины. Девица завизжала истошным голосом, но Сергей не обращал никакого внимания на её вопли. Удерживая голову соседа над капотом машины, он методично тыкал его носом в тёплый металл.

   – Говори, сука, куда щенков увёз! Или я из твоей наглой хари сейчас отбивную котлету сделаю, козёл! Чего молчишь, ишак? Н-на! Получи, получи!

   Сколько времени он его так тыкал носом о капот, Сергей не помнил. Его накрыло конкретно, и мурыжил он его до тех пор, пока не увидел, что по белому капоту машины начали размазываться кровавые сопли молодняка.

   Только после этого он освободил от жёсткого захвата руку парня и оттолкнул его от себя.

   Слегка поскуливая, парень растирал рукой кровь, сочившуюся из разбитого носа. Девица, выскочившая из машины, крутилась возле него, стараясь промокнуть своим носовым платком губы кавалера.

   – Уйди, дура! – Парень со злостью оттолкнул девчонку в сторону, и она, оступившись на высоких каблуках своих кипенно-белых туфлей, упала на землю.

   – Не брал я никаких щенков! Чё ты догрёбся до меня со своими щенками! – орал «новый русский» в лицо Сергею.

   – Не мои они! Понимаешь, ты, сучара, не мои! – в ответ заорал Сергей. – Вы не меня – детей обидели! Это их были кутята. А вы кто такие, чтобы детей обижать? Говори, сука, куда кутят дели, или замочу козла прямо здесь!

   Сергей замахнулся кулаком, давая понять, что его намерения весьма серьёзны.

   – Нет кутят, – продолжая растирать кровь по губам и щекам, буркнул парень, – утопили мы их в Кутуме.

   У Сергея потемнело в глазах.

   В тот момент он действительно был готов убить недоноска. Но, словно кто-то удержал его за руку и не дал нанести сокрушающий удар в эту сопливую харю.

   Сергей плюнул в лицо парню и пошёл к себе домой.

   Все последующие дни он ожидал визита к себе сотрудников милиции. Не может же быть, чтобы избитый им человек не обратился в милицию с жалобой.

   Если это произойдёт, то Сергею припомнят все. В том числе и замятый Александром инцидент с дворничихой. Хулиганство с нанесением телесных повреждений могло запросто на пару-тройку лет потянуть.

   Но никто к нему так и не пришёл.

   Немного успокоившись, Сергей постепенно стал стирать из своей памяти все детали происшедшего.

   Но он плохо знал своего нового соседа.

   В свои двадцать пять лет, при всей своей благопристойной внешности, в определённых кругах он слыл жестоким и беспощадным человеком. Он никогда и никому не прощал нанесенных ему оскорблений и обид.

   В милицию, он действительно не пошёл. Зачем ходить туда, куда его самого в своё время таскали, как подозреваемого в рэкете. УБОПовцам он больше был известен как «Спрут».

   Эту кличку ему дали ещё одноклассники за его умение втягивать в авантюрные истории ничего не подозревающего человека. Вряд ли кто поверил бы в милиции, что в Астрахани объявился человек, способный обидеть, и уж тем более, избить «Спрута». Он почти всегда ходил в сопровождении, как минимум, двух головорезов, которые порвали бы любого, кто не так посмотрел на их шефа. Эти «качки», переквалифицировавшиеся в откровенных бандитов-рэкетиров, следовали за ним повсюду, словно тени. И если бы он в тот день не «снял» девчонку и не отпустил своих телохранителей по домам, туго пришлось бы Сергею.

   Но, как говорится, не всё ещё потеряно.

   В тот свободный от работы вечер Сергей, как обычно, решил пропустить «пять капель» со своим новым дружком Сашкой Лунёвым, бывшим майором милиции, недавно вышедшим на пенсию.

   Лунёв с самого первого дня жил на третьем этаже Серёгиного дома вместе со своей большой семьей, которая вместе с детьми, снохой, зятем и внуками, состояла из двенадцати человек. Его жена Наталия, работавшая фельдшером в городском медвытрезвителе, вынуждена была подрабатывать на стороне, делая уколы и немного поколдовывая, а, проще говоря, занимаясь психотерапией. Её муж, наоборот, считая, что его пенсии вполне достаточно для того, чтобы больше нигде не работать, сидел дома с внуками, потихоньку попивая «горькую» со всеми бывшими и действующими ментами, проживающими в их доме.

   В свое время этот дом был сугубо милицейским, поскольку в 1986 году УВД построило его для своих сотрудников. Но уже спустя несколько лет, после того, как кто-то умер, кто-то уехал, кто-то поменялся квартирами, дом стал представлять собой разношёрстный «курятник», в котором всё перемешалось в одну кучу. Теперь на одном этаже жили милиционеры, бандиты и бизнесмены. Одним словом, все слои современного общества – его «сливки» и «отбросы».

   А познакомился Сергей с Лунёвым через того же Володьку «Пиночета». Царствие ему небесное. Как схоронили его этим летом, так и скорешевался он с Сашкой.

   Вдвоём захаживали они иногда в небольшую забегаловку, что стояла в проходе между домами. Бутылки водки на двоих им вполне хватало. А что ещё нужно вдовцу и многодетному папаше в их-то возрасте…

   Сознание к Сергею возвращалось постепенно.

   Что с ним произошло, он так толком и не понял.

   Сидели в кафешке с Лунёвым, пили водку. Сославшись на то, что надо кормить самого младшего внука, Сашка ушёл домой, а Сергей задержался на какое-то время в кафе. Ансамбль «Любэ» пел свой популярный шлягер про спецназ, и он решил дослушать песню. Когда выходил из прохода во внутренний двор дома, что-то сильно ударило по затылку, и он потерял сознание.

   Очнулся не дома, не в больнице, а в медвытрезвителе.

   На его счастье, в тот вечер там дежурила жена Лунёва. Это она определила, что у Сергея серьёзная травма головы и обширная гематома на затылке. По её настоятельному требованию дежурный вызвал скорую помощь, и она увезла Сергея в больницу.

   Целый месяц он провалялся на больничной койке.

   Врачи говорили – его счастье, что в тот день рядом с ним оказался знающий человек. Если бы не Наталья, забросили бы его в «обезьянник», где до утра он наверняка бы околел. Молиться он теперь должен на своего ангела-спасителя.

   А в день, когда его выписывали из больницы, в палату ввалился участковый Сашка.

   Он ещё не знал, что Сергей в больнице находится последний день, и поэтому в руках у него была авоська с фруктами.

   Сашка извинился за то, что не посещал его в больнице. Он был вынужден задержаться в своей чеченской командировке почти на месяц и только позавчера приехал в Астрахань. Соседи по дому и рассказали ему, что приключилось с Сергеем.

   Узнав, что Сергея выписывают из больницы, он пообещал заехать за ним на служебном автомобиле.

   Своё обещание он сдержал.

   А вечером Сашка пришёл в гости к Сергею.

   Он был не один. Вместе с ним пришла молоденькая худенькая девушка с голубыми, как небо, глазами.

   – Это моя Ольга, – представил девушку Александр. – Мы решили подать заявление в ЗАГС. Свидетелем будешь!

   Сергей не знал, что и ответить молодым возлюбленным.

   Староват он вроде для свидетелей такого рода.

   Но отказаться от предложения язык у него как-то не повернулся.

   Весь вечер они сидели на кухне, пили хорошее вино, закусывая его пахучими апельсинами и шоколадными конфетами.

   Несколько раз Сергей и Александр выходили на общую лоджию. Александр курил сигареты, а Сергей всё рассказывал и рассказывал о приключившейся с ним истории.

   Александр нервно гонял сигарету во рту, молча слушая Серёгино повествование.

   – Суки они все! – вдруг ни с того, ни с сего вырвалось у Сашки.

   Кого он имел в виду, пожалуй, знал только он один. Но Сергей не стал уточнять, о ком идёт речь.

   Во всей истории, что произошла с ним, все были суки. И те недоноски, что в тот день его избили, и менты, отказавшиеся расследовать нападение на него, сославшись на то, что, дескать, сам напросился. Пить, мол, меньше надо.

   Эх! Как не было справедливости, так и нет её в этом мире. В мире, где всем правят одни только деньги.

   Раздумья Сергея прервал скрип тормозов.

   Это импортная бурубухайка, принадлежавшая его соседу снизу, лихо припарковалась на том самом месте, где в своё время детишки построили собачью будку.

   – Приехал, козлиная рожа! – невольно вырвалось у Сергея.

   Двери машины приоткрылись, и двор заполнила громко звучащая музыка.

   – Ты иди в хату, а то, наверное, Ольга там совсем заскучала одна. Чайку свеженького завари, а я тут пока сигарету докурю и тоже скоро приду.

   Александр развернул Сергея за плечи и слегка подтолкнул в спину…

   На следующее утро Сергей решил сходить на работу. Он ещё не знал, как там обстоят дела, и числится ли он ещё в списке охранников, после того, как провалялся столько времени в больнице. Коммерсанты – они народ лихой. Запросто могли вышвырнуть на улицу по какой-нибудь статье. У них за этим не заржавеет.

   Как обычно, у подъезда крутилась дворничиха. Завидев Сергея, она громко затараторила:

   – А вы слыхали, что вчера вечером произошло?

   Сергею, в принципе, было совершенно до фени, что вчера вечером такого произошло, отчего дворничиха сейчас находится в таком возбуждённом состоянии. Однако нехотя остановился.

   – Ведь сколько раз я говорила, что к добру это не привёдет! И вот вам результат! Вчера на машину с жильцом из вашего дома упал мешок с камнями. Говорят, что шибко ушибло парня этого. Да так ушибло, что совсем память он потерял. Теперь только улыбается да в штаны гадит. Это, как её, контузия, говорят, у него! А ведь я же говорила начальнику ЖЭКа, чтобы оштрафовали того, кто эту кучу мусора на восьмом этаже наложил. А они всё тянули. Вот и дотянулись!

   Сергей усмехнулся:

   – Не контузия это, а кара небесная. Кто эту кучу наложил, того самого Бог и наказал!

   – Чего-чего? – переспросила дворничиха.

   – Я говорю – Бог не фраер, он всё видит!

   Дворничиха закивала головой в знак согласия.

   Сергей посмотрел на восьмой этаж, где из-за перил лоджии виднелись мешки с мусором.

   «А если Он чего-то ненароком не заметил, – подумал Сергей, – есть добрые люди, которые Всевышнему подсказывают!»

   По-крайней мере, одного из них Серёга уж точно знает.

   Очень даже хороший человек.

Поделиться: