Пятое октября 1983 года было не простой датой, а весьма и весьма знаменательной.

В этот день исполнялось ровно шестьдесят пять лет уголовному розыску страны. В преддверии этой праздничной для сотрудников уголовного розыска даты, все они жили приятными предчувствиями надвигающихся торжеств. Кто-то дырявил давно не надёванный парадный китель, готовя его для заслуженной награды, а кто-то прикидывал в уме, на что потратит заначку, которая неожиданно должна свалиться на голову в виде денежной премии в размере десяти рублей. А это – о-го-го! Это вам не хухры-мухры! На такие деньжищи можно купить целый литр «Андроповки» и кое-что из лёгкого закусона.

Старшему оперуполномоченному УВД Астраханской области по особо важным делам, майору милиции Юрию Донскову премия от его милицейского начальства не светила однозначно. Но зато ему должны были вручить почётную грамоту горкома комсомола. И хотя Юрий уж лет пять, как вышел из комсомольского возраста, внимание, оказанное комсомольскими функционерами, хоть таким образом тешило оперское самолюбие. Как говорится: «На безрыбье и рак рыба». Всё равно это лучше, чем ничего, или поощрение в виде снятия ранее наложенного взыскания, которое светило его закадычному другу и коллеге по работе Вячеславу Севрюгову.

Юрию снился сон, как ему, облачённому в парадный мундир, в торжественной обстановке вручают толстенную папку красного цвета с вложенной в неё красочной грамотой. Как, получив её в руки, он чеканит слова: «Служу Советскому Союзу», а все присутствующие в зале дружно аплодируют одному из опытнейших оперативников области, за плечами которого не один десяток раскрытых преступлений.

Вот только не успел Юрий прочитать, за что же его так хвалит комсомольский горком, как до находящегося в полудрёме слуха донёсся настойчивый звонок в дверь.

Юрий зажёг свет в комнате и машинально глянул на часы, показывающие пятнадцать минут шестого.

«Чёрт! И кого это там несёт в такую рань!» – пронеслось в голове.

На пороге двери стоял водитель дежурной части УВД.

– Чего опять случилось? – недовольно буркнул Юра.

– Товарищ майор – тревога, объявлен общий сбор всех сотрудников УВД и всех четырёх городских РОВД, – доложил сержант.

– Так что там случилось-то, что в такую рань тревогу объявили? – попытался разузнать Юрий.

Но водитель пожал плечами.

– Не могу знать, товарищ майор. Но просили предупредить, что ровно в семь ноль-ноль всех сотрудников собирают в актовом зале УВД. У меня совсем нет времени, поэтому я поехал предупреждать всех остальных по списку, а вы уж как-нибудь добирайтесь до работы сами.

С этими словами сержант развернулся и рысью сбежал по ступеням вниз.

М-да. Что же такое могло случиться за ночь, если по тревоге поднимают личный состав не только УВД, но и городских РОВД? Если бы это было убийство, то наверняка подняли бы его и ещё несколько человек из их «важняковского» отделения и территориального отдела милиции. Неужели опять учения проводятся, и кому-то очень захотелось проверить оперативность сбора сотрудников милиции по тревоге? Наверняка ещё и «тревожный» чемоданчик потребуют предъявить, не забыв проверить его укомплектованность. Придётся в очередной раз объяснять, что этот самый «тревожный» чемоданчик, вот уже несколько лет как нашёл постоянную прописку в кабинете, став его бесплатным приложением.

Эти мысли роились в голове Юрия, пока он пешком добирался от дома к месту службы. А при отсутствии общественного транспорта в столь ранний час, это, почитай, почти пять километров пешкодралить. Хорошо хоть погода стояла не дождливая и относительно тёплая, а то пришлось бы чавкать по лужам.

Такого практически никогда не было. Чтобы на экстренном сборе сотрудников милиции присутствовал второй секретарь обкома партии – это нонсенс. Действительно, что же могло случиться такого в области, а, может, и в стране, что партийный бонза спозаранку решил пообщаться со стражами правопорядка?

Ожидая вышестоящее начальство, оперативники перебрали все возможные варианты этого внепланового сборища, но ни к чему путному так и не пришли. У кого-то даже мелькнула мыслишка насчет того, что сбор по тревоге связан с очередной смертью кого-нибудь из верхушки ЦК КПСС. Когда в прошлом году умер Брежнев, точно также собирали. Правда, не рано утром, а ближе к обеду. Приятного было мало в том сборище, поскольку не успевшие похмелиться после отпразднованного накануне Дня милиции, они почти полдня сидели в зале, дыша друг на друга перегаром, ожидая неизвестно что.

Все их сомнения и догадки рассеял начальник УВД – генерал Максимов, который сказал буквально следующее:

– Товарищи офицеры! Наша партия, её Центральный комитет, и лично генеральный секретарь Андропов Юрий Владимирович, проявляют большую озабоченность продолжающимся падением трудовой дисциплины среди советских граждан. Не все руководители на местах прониклись чувством ответственности за порученное дело, и вместо того, чтобы укреплять дисциплину в своих трудовых коллективах, пустили это дело на самотёк. Повсеместно процветает пьянство на рабочих местах, в связи с чем растёт производственный травматизм. Многие трудящиеся и студенты, вместо того, чтобы находиться по месту работы или учебы, бесцельно шляются по городу, вызывая справедливые нарекания со стороны честных тружеников. А что творится в сфере торговли! Это вообще полнейший бардак. Вместо того, чтобы снабжать граждан продуктами питания, работники прилавка превратили свои рабочие места в «кормушку» для себя лично и для своих многочисленных друзей и родственников. Зайдите в любой продовольственный магазин, и вы там не увидите ни мяса, ни колбасы, ни сыра. Всё продается из-под прилавка, а, точнее сказать, по блату. А наши сотрудники ОБХСС в это время пишут мне красивые докладные, что в сфере торговли всё в порядке. Какой же это порядок, я вас спрашиваю, товарищи борцы со спекуляцией? Это самый, что ни на есть бардак, который вы развели у себя под носом!

По всему было видно, что генерал вошёл в раж, и вполне возможно, что разгорячившись от своего «пламенного» выступления мог запросто поснимать кое-кого с занимаемых должностей. Поэтому, когда он начинал затрагивать деятельность очередной проштрафившейся службы, её руководитель мгновенно вскакивал с насиженного места и, виновато склонив голову, выслушивал упреки в свой адрес. В тот момент только такая «страусиная» тактика могла уберечь их от более серьезных оргвыводов. Все это отлично понимали и потому единодушно молчали.

Наговорившись от души на общую тематику, генерал перешёл к конкретике:

– Всех вас сегодня собрали в этом зале не для того, чтобы объяснять прописные истины, как надо работать, а для того, чтобы вы на деле смогли доказать, на что способен каждый из вас на порученном участке работы. И от того, каких результатов вы добьётесь, я буду судить о вашем профессионализме. Сейчас начальник штаба УВД зачитает вам список адресов, которые всем вам придётся отрабатывать. Наш штаб провёл довольно кропотливую работу в этом направлении, были учтены практически все мелочи. Но это вовсе не значит, что, находясь на местах, вы не столкнётесь с определёнными трудностями и сложностями, но вы все профессионалы и не должны пасовать ни перед какими трудностями. Ну, а в случае, если и будут возникать какие-то проблемы, вы сможете их разрешить, позвонив в оперативный штаб, который будет работать до окончания проводимой операции. Если ни у кого вопросов нет, то прямо сейчас старшим групп будут розданы адреса объектов, которые предстоит отработать в течение дня. Заранее предупреждаю о персональной ответственности каждого сотрудника за обеспечение конфиденциальности проводимых мероприятий. Никаких лишних телефонных звонков, никакой утечки информации. Если я узнаю, что от кого-либо из вас ушла информация на сторону, уволю в двадцать четыре часа и лично сорву погоны. Предателям и пособникам жулья не место в милиции. Учтите это и зарубите себе на носу.

Группе, которую возглавил Донсков, досталась проверка продовольственного магазина на Криуше. В их «сборную солянку», то есть оперативно-профилактическую группу, вошло семь человек. Кроме самого Донскова – сотрудник ОБХСС, участковый инспектор, на чьём участке располагался тот самый магазин, три сотрудника из районного отдела милиции и водитель автохозяйства УВД со своим «ПАЗиком».

Погрузившись в автобус, группа выехала к месту назначения. К тому времени уже шёл десятый час утра, и все магазины давно работали. «Стекляшка», ставшая объектом их пристального внимания, тоже была открыта, и в ней толпилось человек десять пожилых людей. Они занимали очередь ещё задолго до открытия магазина, и каждый надеялся, что в этот день хоть что-нибудь да прикупит из «деликатесов», в перечень которых входили мясные котлеты, большей частью состоящие из хлеба и свиного сала, синюшные утки-дистрофики и весовые пельмени. Случалось, что отдельным счастливчикам удавалось купить с полкило варёной колбасы или мясного фарша. Но такое бывало крайне редко, и покупатели даже не надеялись на такое везение в их серой жизни.

Входящих в магазин сотрудников милиции в форме и без таковой, очередь встретила настороженно. Одна бабка, зыркнув своими слезящимися глазами, прошамкала беззубым ртом:

– Ну фот, нафлебников нам ефё только не фатало. Фифяф позаграбафтають уфё, и нам ничагофыньки не афтаница. Фот, ей богу, пофлала нечифтая фила по нафу дуфу зафребетникоф.

А в это время миловидная пухленькая женщина, уже спешила из-за прилавка к сотруднику БХСС. Строя ему глазки, и мило улыбаясь, оконфузила офицера перед остальными сотрудниками милиции, в чью сторону она даже не удосужилась посмотреть.

Юру Донскова такая манера поведения ответственного торгового работника слегка покоробила и, чтобы хоть как-то вывести своего коллегу из неловкого положения, он задал ей весьма простой и на первый взгляд даже наивный вопрос:

– Вы старший продавец магазина?

«Пухлявую» от его слов слегка покоробило, что мгновенно отразилось неприязненной гримасой на её холеном личике.

– Я не старший продавец, – членораздельно произнесла она, – а заведующая магазином, и для вашего сведения, зовут меня Мария Павловна.

Юра только усмехнулся показушной напыщенности вчерашней торгашки, волею случая выбившейся в руководящее звено торгового сообщества. Ну-ну, посмотрим, что ты запоёшь через пару минут.

Ещё когда сотрудники милиции расходились из зала заседаний УВД, всех старших групп снабдили соответствующим документом, который давал им право входить в подсобные и иные помещения, заглядывать под прилавки, в холодильники и иные укромные места, где мог храниться скрываемый от продажи товар. В конце была сделана приписка со ссылкой на основные нормативные документы, закрепляющие такое право за контролирующими органами, к коим, в соответствии с последними «судьбоносными» постановлениями партии и правительства, были отнесены и сотрудники правоохранительных органов.

Донсков молча достал из папки эту «индульгенцию» и сунул её под нос «завмагше». Та уставилась шаловливыми глазёнками в текст документа, и с каждой последующей секундой её лицо становилось все красней и красней, пока окончательно не стало ярко-пунцовым.

Находящиеся в магазине покупатели молча наблюдая за тем, что происходит на их глазах, трепетно ожидали, чем же все-таки закончится вся эта история. Они уже поняли, что милиционеры в магазин пришли не за тем, чтобы разжиться дюжиной котлет или парой затрапезных уток. Стражи правопорядка пришли шерстить ненавистных торгашей, и это обстоятельство очень даже обрадовало стоящих в очереди людей. Уж кто-кто, а они-то знали, чем заканчиваются подобные неожиданные проверки. Они ещё теснее сплотились в очереди, предвкушая приятные неожиданности. И ожидания их не обманули.

После проверки накладных документов на поступившую за последние дни в магазин мясомолочную и иную продукцию, сотрудники милиции прямым ходом направились в подсобные помещения и уже через пару минут выгребли оттуда всё, что нерадивые торгаши успели припрятать. Это было и пять батонов варёной колбасы, и около десяти килограммов мясного фарша, и даже дюжина кружочков копчёной колбасы, которую покупатели данной торговой точки уж и позабыли, когда видели в свободной продаже.

Только что пустовавшая витрина-холодильник в мгновение ока наполнилась деликатесной продукцией.

Что тут началось! Чего только не услышали работники прилавка в свой адрес от стоявших в очереди людей. На их месте легче было провалиться сквозь землю, нежели выслушивать нелестные эпитеты разгневанных покупателей.

А члены оперативно-профилактической группы не спешили покидать магазин. Они дождались, пока продавец приступит к отпуску продуктов, с усмешкой наблюдая за тем, с каким удручённым видом она это делает. Да-а, сорвался сегодня у неё и у её начальницы запланированный хаир.

Народ в очереди тем временем ликовал. Та самая беззубая старуха, отоварившаяся одной из самых первых, подойдя к милиционерам, стала страстно их благодарить за то, что они по-человечески относятся к простым людям. Бабка радовалась тому, что она сама, её дед и ещё куча близких родственников несколько ближайших дней будут обеспечены нормальной пищей. Будут уплетать её за обе щеки, добрым словом поминая родную милицию.

Милиционеры слушали её, улыбаясь. До чего же странный этот народ – старики. Буквально несколько минут она их ругала, на чём свет стоит, а сейчас не может ими нахвалиться.

– Надеюсь, теперь вы и без нас справитесь? – обратился Донсков к стоящим в очереди людям.

Те разом загалдели, заверяя доброго милицейского начальника, что уж теперь-то они своего не упустят. Пусть только попробуют эти хари торгашеские унести из прилавка хоть грамм мяса или колбасы – они их быстро призовут к ответу. А то ведь что удумали – как не зайдёшь к ним в магазин, ничего в нём нет. Вот уж воистину – хапуги ненасытные.

«А ведь случись такое, и стоящие в очереди покупатели действительно на всё пойдут, – подумал Юрий. – До чего же страну и её людей довели! Если верить клятвенным обещаниям и заверениям Хрущева, то уже в этом году все граждане СССР должны были жить при коммунизме. Как это там – «от каждого по способностям, каждому по потребностям»? Первую часть этого лозунга, кажется, выполнили, выжав из каждого советского человека последние соки, а вот вторую – обещанную народу поблажку – государство выполнять не очень-то и спешило – получился некий дисбаланс обещанного и исполненного, так сказать, расхождение теории с практикой».

Поскольку этап операции «Конфискация» прошёл вполне нормально и завершился хоть и небольшой, но победой над нечистыми на руку работниками торговли, наступило время приступать к проведению второго этапа профилактических мероприятий. Тем более что стрелки часов, замершие на цифрах одиннадцать и двенадцать, красноречиво свидетельствовали – пора.

Ликёроводочный магазинчик – очередной объект их «летучей» группы – находился буквально в двухстах метрах от места первой проверки, и там уже скопилась довольно внушительная очередь поклонников «зелёного змия». Были среди них и люди в рабочей робе. Купив бутылку водки, они прямиком попадали в стоящий за углом улицы автобус с зашторенными окнами, где им приходилось держать ответ перед милиционерами и объясняться, почему это они в рабочее время оказались в водочном магазине, и для каких таких целей приобрели бутылку со спиртным. Задержанные поголовно врали, выдвигая самые невероятные версии. Тем не менее, большинству из них пришлось проехаться до районного отдела милиции, где их опросили по полной программе. Неизвестно, что потом сталось с теми работягами — пьянчужками, но то, что они своим походом в водочный магазин в рабочее время создали проблемы своему начальству, было однозначно.

В этот день уже бессмысленно было заново ехать к тому магазину, поскольку молва о «ментах в автобусе» разлетелась по всей округе с первым выпущенным на волю покупателем.

Чтобы группа не простаивала без дела, её решили направить на проверку близлежащего кинотеатра. А и правда, что это за публика там сейчас кучкуется, в то время, когда все честные люди работают или учатся?

Прервать дневной киносеанс – дело нехитрое. Одно слово администратору, и нету «кина». Правда, фильм тогда шёл какой-то затрапезный, и зрителей в зале было не больше полусотни. Да и то, в основном, это были пожилые люди да сбежавшие с занятий студенты и школьники.

Юрий объявил всем присутствующим, что по завершении киносеанса на выходе из кинозала будет проведена проверка всех зрителей. Те, у кого не будет объективных объяснений о причине своего беззаботного времяпрепровождения в храме искусств, однозначно поедут на плодоовощную базу перебирать картошку.

Он отлично знал, что с противоположной стороны кинотеатра есть ещё один выход, и доведись ему ловить преступника, он обязательно бы выставил там дополнительную группу захвата. Но он умышленно не стал этого делать. Ведь если он сейчас задержит этих «сачков», то и ему, и его группе придётся везти их на обещанное рандеву с плодоовощной базой и охранять их там до тех пор, пока не выйдет отведённое на воспитательный процесс время.

А ему это было совершенно ни к чему, поскольку он уж наверняка не успел бы на торжественное мероприятие, проводимое в УВД по случаю очередного юбилея уголовного розыска, и не получил бы причитающуюся ему грамоту.

Как он и предполагал, все несознательные кинозрители смылись через запасной выход, радуясь тому, что на их счастье попались такие глупые милиционеры.

А Юра Донсков, с чувством исполненного долга вернулся в родное управление и успел-таки получить почётную грамоту. «Скооперировавшись» с официально прощённым Славкой Севрюговым и ещё несколькими операми, он, как старший по званию и должности, стал обдумывать план дальнейших мероприятий…

Случайным прохожим, спешащим поздно вечером к себе домой, где по телевизору демонстрировался захватывающий боевик из жизни сотрудников МУРа, было невдомёк, что несколько человек, кучкующихся под покровом желтеющих листьев клёна и ивовых кустов, были не местными алкашами, а вовсе даже наоборот. Юре Донскову и его коллегам по работе спешить было некуда, поскольку тяжёлую оперскую жизнь они знали не по «ящику». В укромном, тихом месте на берегу Волги они распили несколько бутылок «Андроповки», традиционно закусив спиртное баклажанной икрой и жареной килькой – неотъемлемым закусочным атрибутом всех астраханских «сыскарей».

При скромной милицейской зарплате оперативных работников уголовного розыска, посещение питейных заведений было непозволительной роскошью.

Да и не хаживали они туда. Из принципиальных соображений.

Поделиться: